удар копья.
— Ах ты, погань! — зарычал тот, кидаясь на едва не убившего его стражника.
Внезапная ярость заставила не просто прикончить обидчика — но с особой жестокостью. Дражко откинул древко, ударом ноги опрокинул сакса и размозжил голову ободом щита.
Витцан расправился с последним противником и воскликнул:
— Дражко! Острог!
Там уже началась суета. Испуганные горожане толпой валили под защиту стен, но вооружённые люди готовились закрывать створки. Разъярённый воевода стряхнул с щита кровавые ошмётки и продолжил двигаться к воротам.
Стрелы пролетали над головой — то Круто расчищал путь, пока хватало прицельного расстояния. Возле его вышки лежали три трупа, а теперь он принялся сеять смерть по остальному городу. Стрелы, казалось, летели из ниоткуда, в ночи саксы даже не понимали, от чьей руки гибли — лишь успевали заметить устрашающий свист.
Но скоро Дражко и Витцан убежали слишком далеко, чтобы Круто мог их прикрывать. Он позаботится о тыле, однако расчищать дальнейший путь придётся самим.
У острога повсюду маячили горожане, жадные торговцы чуть ли не на собственном горбу тащили телеги с добром, верно, думая, что враг ещё лишь подбирается к стенам. Стражники пробегали мимо, не распознав в руянах чужаков.
Послышался скрип тяжёлых петель.
— Проклятье!
Дражко схватился за топор, сбил с ног вклинившегося перед ним толстого купца, срубил подвернувшегося стражника, проскользнул через толпу смердов и наконец оказался у ворот.
— Не стой, помог-Кгха! — сакс, решивший, что перед ним свой, поплатился за ошибку собственной жизнью.
— Что за!.. — второй тоже не успел договорить — его прикончил Витцан.
Увидев расправу, горожане запаниковали пуще прежнего. Раздались женские визги, плачь, толпа разбежалась, словно муравьи под сапогом.
Налетевший сакс открылся снизу, и Дражко разрубил ему пах. Жуткая смерть… и долгая. Добивать несчастного времени не было — на них нёсся десяток бойцов.
— Где Цедраг, что б его?!
Восклик прервал пущенный одним из саксов дротик. Всё-таки сонный порошок сильно сказался на гарнизоне — снаряд пролетел на расстоянии вытянутой руки.
И воткнулся во что-то деревянное за спиной.
— Собачье отродье! — раздался голос Цедрага.
Будто услышав слова Дражко, он откликнулся на зов и присоединился к соратникам, всё ещё сверкая голой грудью, покрытой пятнами крови. Не своей крови.
Витцан ухмыльнулся брату, и втроём они встали плечом к плечу. Вдалеке слышался топот копыт, воинственные крики дружины. Нужно было лишь продержаться совсем немного…
Саксов вёл воин, снаряжённый лучше остальных: добротный шлем с широким наносником и кольчужной бармицей, которая опускалась к кольчужной же брони; крепкий щит, обтянутый кожей, с железными заклёпками.
И меч.
Даже издалека он захватывал дух. Крестовина и навершие не отличались дороговизной, но сам клинок благородно изливался светом костров и фонарей вокруг.
Дражко загорелся энтузиазмом.
Мечи стоили чрезвычайно дорого. Достать их было сложно — продавать оружие славянам и прочим народам, тревожащим границы франков, запретил ещё дед нынешнего короля Людовика — Карл. Но от этого лишь выросла стоимость клинков и жадность перекупщиков.
А Буревой наотрез отказался делать сыновьям такие дорогие подарки, хотя вполне мог себе это позволить.
«Хотите получить меч? — спрашивал он, вытаскивая собственный из ножен. — Тогда возьмите его в бою, как сделал я когда-то!»
Детьми Ратмир и Дражко заворожённо смотрели на отцовский клинок, мечтая обзавестись своими. И вот наконец появился шанс исполнить давнюю мечту.
Дражко оскалился. Теперь не страшна и сотня ублюдков — все они лишь помеха перед ним. Предводитель саксов сам бежал навстречу своей смерти.
— Этого оставьте мн…
Не дав закончить фразу, над ухом просвистела стрела. Дражко беспомощно наблюдал, как наконечник вонзается в глаз, древко на четверть входит в череп, а затем грозный воин шлёпается на землю, словно тряпичная кукла, лишняя возможности сойтись с ним бою.
Так мог стрелять только один человек…
— Деян! Ты!.. — наружу чуть не вырвалась ругань, но негодование скрыло столкновение с саксами.
Троицу чуть не отбросило назад, но кое-как удалось удержать позицию под аркой ворот — только здесь их не могли окружить сходу. Деян отстреливал пытающихся обойти их сбоку, но напор всё равно был слишком сильным.
Дражко рывком приподнял щит, чтобы блокировать копьё, затем махнул топором, но лезвие скользнуло по шлему. Сакс с обезображенным оспой лицом и без того смотрел стеклянными глазами, но теперь и вовсе потерялся. Цедраг тут же воспользовался этим, вогнав клинок прямо в открытый рот. Кровь хлынула наружу, закрывая обзор. Толкучка, крики, ругательства, доносящиеся отовсюду, превратили схватку в хаос рубки.
Тело покрылось порезами, чужая кровь смешалась собственной, рука рубила, раз за разом обрушивала на врагов сталь топора.
Витцана ранили. Он пытался держаться, но саксы навалились сильнее, почувствовав слабину. Один из них, вооружённый тяжёлым топором лесоруба, пробил брешь, вклинился между Дражко и Витцаном, бешено зарычал, замахиваясь для нового удара…
И вдруг скрутился, выронив грозное орудие. Изо рта с брызгами полилась рвота, ублюдок рухнул на колени, не в силах устоять на ногах. Витцан тут же закрыл брешь, которую засыпали стрелами Деян и подоспевший Круто, но саксов становилось всё больше, а силы руян уже кончались.
А затем земля задрожала.
Дражко не заметил этого, пока с удивлением не почувствовал, как вражеский напор слабеет, и щит понемногу уходит вперёд. Саксы увидели несущийся на них во всю опору конный отряд.
— С дороги! Прочь! — кричал Удо, сумевший рассмотреть соратников.
На душе у здоровяка полегчало. Сердце до сих пор щемило от переживаний за друга, однако теперь беспокоиться не о чем.
Саксы бежали под волчий вой трёх десятков глоток. Деян с Круто оттащили Дражко и братьев в стороны, а через несколько секунд в острог ворвалась дружина.
Началась бойня.
Всадники опрокинули саксов, ударили по разрозненным остаткам гарнизона, попутно вырезая горожан, укрывшихся за стенами, но теперь оказавшимися в ловушке.
Кони носились, растаптывали всех на своём пути. Ржание перекликалось с криками, хрипами, хрустом сломленных костей. Мечи рубили плоть, топоры крошили черепа, копья пронзали тела.
Однако не все саксы растерялись.
Небольшой отряд наёмников Сины держал оборону между двух хижин у частокола. Судя по всему, они не притронулись к отравленному пиву, либо не показывали слабость. Столы, расставленные для пира, перевернули, чтобы использовать в качестве хлипкой защиты, и все яства валялись в грязи и крови. Купец Балд, которого они охраняли, трусливо зажался позади, непрестанно бормотал молитвы, выпрашивая спасение своей жалкой шкуры.
Число наёмников не превышало дюжины, но все — опытные воины. Сина выделялся отполированным до блеска шлемом с серебренным обручем, множеством браслетов на предплечьях и отменного качества кольчугой. Половина его воинов тоже носила кольчуги, но те заметно уступали брони предводителя.
