Я не понимаю… папа, что я сделала не так?
— Ляг на живот, быстро.
Ремень со свистом рассекает воздух и врезается в кожу ягодиц. Я взвизгиваю и вцепляюсь в покрывало.
— Больно, не надо…
— Непослушная зараза. Лежи спокойно, сучка.
Я ору от боли, на глаза наворачиваются слёзы. Как же адски больно. Он не щадит меня. Бьёт с такой силой, точно хочет забить до смерти. Блядь, да он чокнутый извращенец. Он кайфует от этого? У него есть вообще дочь? Он её так же наказывал.
— Пожалуйста, хватит… папа, я больше не буду. Я буду послушной.
— Нет, — рявкает он, войдя во вкус. — Ты непослушная сука, ты заслужила это.
— Пожалуйста, — рыдаю.
Этот придурок остановится сегодня? Я уже задницу не чувствую.
— Хватит… прошу тебя, хватит.
И он прекращает. Ох, блядь, ну слава богу. Наконец-то.
Вздрагиваю, ощутив, как его член бурится в меня. О чёрт.
— Нравится тебе моё наказание, дорогая.
— Папочка, ты сошёл с ума…
Он стонет, вонзаясь в меня, вцепляется в мои волосы и обхватывает рукой мою шею. О боже, да он маньяк.
— Продолжай плакать и умолять меня, доченька.
Пиздец какой-то. Задница болит и горит, он даже не разделся, насилует, можно сказать. И ему это в кайф. Но мне ужасно неприятно.
— Пожалуйста, папа… прошу не надо, остановись… я буду хорошей.
— Нет, сучка ты очень плохая.
Кажется, этот диалог только подогревает его сильнее трахать меня. Хорошо, что я своего отца толком не знала, иначе мне вдвойне было бы неприятно.
— Папа… хватит, — рыдаю уже не наигранно, а по-настоящему, козёл, бьётся прямо в матку. Кричу и стучу ногами по полу. Он придавливает меня собой и жёстко засаживает. Кончай уже, ублюдок.
— Ах, Настя, девочка моя, — хрипло стонет и вздрагивает, пока кончает. Ох, ну наконец-то. Ебать копать. Это какой-то ужас. На что я согласилась. На порку и трах с извращенцем.
Он выходит из меня, я сползаю с кровати на пол и прикасаюсь к пылающей заднице.
— Прости, я сейчас принесу мазь, ляг пока на кровать.
Вытираю слёзы и забираюсь на постель, ложусь на живот и утыкаюсь лицом в шёлковое, мягкое покрывало. Марк возвращается, садится рядом со мной, и мягкими движениями, втирает в кожу мазь.
— Прости меня красавица. Ты этого не заслужила. Но ты отлично справилась, я уже давно не получал такого удовольствия. У тебя, наверное, появились вопросы.
— Можете не отвечать.
— Нет, девочка, я всё же отвечу. У меня есть дочь, она замужем за прекрасным человеком, у неё двое сыновей и она живёт с семьёй в Лос-Анджелесе. У неё свой бизнес и она счастлива. Я никогда, поверь, никогда не насиловал собственную дочь. Но… когда я её наказывал, за непослушание, а она была очень непослушной даже в восемнадцать лет, дело доходило до того, что её часто забирали в участок, я брался за ремень. Ей было больно, да, очень. А я смотрел на неё и…
— Вы испытывали сексуальное возбуждение?
— Да. Это меня так сильно беспокоило. Влечение к собственной дочери, хуже не придумаешь. Стыдно признаться, но я хотел сделать с ней то же самое, что сделал сейчас с тобой. Прости, меня идиота развратного.
— Хм, ничего, я понимаю. Главное, что вы мужественно сдержались перед соблазном и не сломали психику дочери. Я рада, что смогла вам помочь.
— Спасибо. Ты, правда, на неё очень похожа, особенно со спины. Возбудила меня так сильно, — он целует меня в плечо и отводит волосы от моего лица. — Я надеюсь, наш разговор останется в секрете.
— О, не беспокойтесь.
— Проведёшь со мной эту ночь?
— Конечно.
— Умница, хорошая девочка.
Глава 8
Врываюсь в так называемый офис Руслана, хотя эту комнатушку язык не повернётся назвать офисом, маленький кабинет с тремя столами. Хорошо, что сейчас он здесь один. Обхожу стол, поворачиваюсь к нему спиной и задираю плащ.
— Смотри! Смотри, что он сделал с моей задницей, с моей прекрасной кожей. Он избил меня ремнём. Этот псих ненормальный. Кому ты меня отдал?
— О, боже мой, девочка моя. Я не знал… честно, что он такой… прости цветочек мой.
— Ага, хрен тебе. Это хотя бы стоило того?
— Конечно, — улыбается Руслан. — Он позвонил мне, сказал: можешь ни о чём не беспокоиться. Клуб будет работать. Красавица моя, ну, прости меня, я не знал, честно, что он заберёт тебя и ещё причинит такие ужасные увечья. Зачем? Почему?
— Да, он чокнутый. Чтобы больше этого не повторялось. Ясно. Я не шлюха.
— Не знал, а с виду порядочный.
Фыркаю. Да, порядочный, но когда дело касается секса, у Марка крыша едет.
— Он что-нибудь просил?
— Ещё одну встречу через месяц. Но я не поеду. Не хочу. Дай ему другую, настоящую шлюху.
Руслан внимательно и серьёзно смотрит на меня.
— Ладно, поговорим об этом в другой раз.
— Я домой, буду лечить свой зад. Господи, ни за что меня отхлыстали ремнём. Фашист блядь, — хлопаю дверью, выхожу из клуба, сажусь в машину и приезжаю к себе в двухкомнатную квартиру в центре города.
* * *
Листаю журнал, ищу что-нибудь новенькое. Минула неделя, а идеи на следующее шоу нет и судя по моему паршивому настроению, в ближайшее время не появится.
В комнату входит Руслан, ставит на стол бутылку вина и вопросительно смотрит на меня.
— Ты ещё злишься?
— Есть немного.
— Как твоя попочка?
— Нормально.
— Выпей. Расслабься, и давай вместе полежим на постели, поговорим.
Принимаю бокал вина, делаю глоток, бросаю журнал на стол и перехожу с Русланом на кровать.
— Хочешь? — протягивает он мне таблетку. — Это тебя расслабит, отбросит в сторону все плохие мысли, ты почувствуешь себя птицей, парящей в небе.
— Посмотрим, — беру таблетку, кладу на язык и запиваю большим количеством вина. — Надеюсь, я не откину копыта.
Руслан смеётся, и сам запивает таблетку.
— Нет. Главное — не увлекаться передозировкой.
Он ставит пустой бокал на тумбочку и наклоняется надо мной.
— Я люблю тебя.
Улыбаюсь. Он же несерьёзно?
— Я тоже тебя люблю, — отрываю голову от кровати и целую его в губы.
— Я честно, цветочек. Я люблю тебя.
Внимательнее приглядываюсь к нему. Тёмные глаза мерцают и выражают такое обожание, какое я раньше не видела.
— Ты мне очень нужна, — целует. — Не бросай меня, дорогая, — ещё один поцелуй. — Никогда.
— Не беспокойся. Я не брошу тебя. И отчего вдруг такие страхи?
— На тебя стали так много обращать внимания мужчины. Некоторые приходят в мой клуб, чтобы только на тебя посмотреть и попросить меня познакомить их с тобой. Я ревную. Особенно
