Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Разбрызгивая лужи, я промчался мимо кафе, которое так и нестало спасительным приютом, поскользнулся и едва не шлепнулся, наддал,перемахнул через круглый газон, еще одна улица, еще один проходной двор, яувидел длинную роскошную машину, в которой кто-то сидел, бросился к ней, рванулручку и упал на сиденье.
– Ну, и как это понимать? – спросила Джулиана, давешняяфантастическая брюнетка из «Нихил-бара».
– Гони! – заорал я. – Да шевелись ты!
Она тронула машину.
– Ты не можешь меня куда-нибудь спрятать?
– В самом деле?
– Да. Скрыться, спрятаться, укрыться, затаиться – я на всесогласен.
– Что случилось?
– Мелкие неприятности. Всего-то посидеть часок в тихомместе.
– Часок?
– Желательно. Прояви извечную женскую доброту.
– Ты что, записался в Команду?
– Нет, это я так… Слушай, так спрячешь?
– Хорошо. Я тебя отвезу к себе. В свою квартиру, но не всвою постель. Уловил разницу?
– Будто бы. Но я человек воспитанный и временами неприкрытогалантный.
– Все вы галантные, и каждый мечтает залезть под юбку.
– Господи, да мне не до юбок, – заверил я. – Уменя четкая программа – стул и стаканчик чего-нибудь крепкого.
Она вдруг сказала что-то на незнакомом языке, громко ивнятно. Судя по тону, это был вопрос.
– Не понимаю.
– Ну, тогда ничего. Мне показалось, – усмехнуласьона. – Да нет, это было бы даже смешно…
Я не стал спрашивать, почему смешно. Я устал от вопросов.
Мы подъехали к длинному зеленому дому с голубыми балконами,поднялись на третий этаж. Квартира была как квартира, в продуманном, чуточкукокетливом уюте чувствовалась женская рука. И тут же диссонансом – следы свежейпопойки, куча полупустых и пустых бутылок на столе, испятнанная скатерть, наподоконнике разбитые бокалы, а поперек зеркала размашисто написано розовойгубной помадой очень неприличное слово.
– Это Штенгер, – сердито сказала Джулиана. – Этоеще ничего, в прошлый раз он кошке презерватив на голову натянул, сволочьтолстая…
– Весело живете, – сказал я. Блаженно постанывая просебя, устроился в широком глубоком мягком кресле. – Чего же ты тогда с нимводишься?
– А какая разница? – Она сгребла бутылки в охапку.Вернувшись, подала мне высокий стакан с чем-то зеленоватым. – Все высвиньи, только одни попроще, другие посложнее. Свиньи с духовным миром, свиньибез такового.
– Господи, перехлест.
– Ох, да пошел ты… Пей, раз просил.
– Твое здоровье! – Я осушил стакан. Теплое, мягкое,огромное, липкое, дурманящее закрутило и обволокло…
…Было тихо и темно, я лежал на чем-то мягком, скрестив рукина груди. Абсолютно несвойственная мне поза, отметил я машинально ипошевелился.
Руками я мог двигать, но кисти что-то плотно стянуло, ноги влодыжках тоже, я дернулся, рванулся уже не на шутку, борясь с подступающимстрахом. Во сне я был там, в провонявшей бензином железной коробке, меняволокли к карьеру, оставались секунды, а язык не повиновался…
– Джулиана! – крикнул я.
– Что? – спросила она над ухом.
– Почему так темно?
– Потому что ночь. Ночью, знаешь ли, темно.
– Чем ты меня угостила?
– Снотворное, – ответила она лениво и спокойно.
– А руки? Что со мной?
– Ничего особенного. Просто я тебя связала.
– Брось шутить. Развязывай давай.
– Ничего подобного.
– Развяжи, кому говорю! – рявкнул я.
– Ну конечно, – сказала она брезгливо. – Все вытакие, как только почувствуете, что смерть держит за шиворот…
– Слушай, я не посмотрю, что ты милая женщина, так двину…
Она рассмеялась, и в этом смехе было что-то нечеловеческое,лежащее по ту сторону наших знаний о мире, его устоях и обычаях, что-тострашное и неживое. В кромешной тьме я едва различал контуры предметов, Джулиананаклонилась надо мной, и ее глаза светились звериным зеленым светом. Вот тогдамне стало страшно, до испарины. В моем мире я не боялся ничего и никого, ноэто…
– Не барахтайся, – сказала Джулиана. Я чувствовал налице ее дыхание, силился разорвать веревки и не мог. – Это быстро. Этоочень быстро, Алехин, и только сначала больно, потом кажется, будто засыпаешь…
– Нет, – сказал я. – Нет. Вурдалаков нет. Их небывает, слышишь?
– Ну, если я призрак, то ты преспокойно можешь сброситьверевки и встать, а то и вовсе проснуться…
Ее руки легли мне на плечи, потом сдавили виски, губыкоснулись моих, вжались, и я охнул – она прокусила мне нижнюю губу, былобольно, но уже не страшно, одна тупая беспомощная обида за то, что так нелепоприходится отдавать концы, а они там никогда не узнают истину, будут громоздитьтеории и жонглировать ученой аргументацией…
Я стал отбиваться, не мог я покорно ждать, как баран набойне.
– Ну это же глупо, – сказала Джулиана. – Послушай,я вовсе не хочу тебя мучить. Давай быстрее с этим кончим, нам обоим будетлегче.
В ее голосе сквозила скука, надоевшая обыденность и ещечто-то унылое, насквозь беспросветное. Моя обостренная жажда жизни, моепрофессиональное умение докапываться до сути явлений, слов и поступков, мояинтуиция, наконец, – все это дало возможность уловить в происходящемтрещину, лазейку, слабину. В любом случае я ничем не рисковал, кроме жизни.
– Подожди, – сказал я. – Значит, ты…
– Значит, я.
– Но почему?
– Потому что я – это я.
– Демагогия, – сказал я. – Ты же человек.
– Я вурдалак.
– Никаких вурдалаков нет. Ты человек и должна знать, почемупоступаешь именно так, а не иначе. Должна разбираться в своих побуждениях ипоступках. Так почему?
– Потому.
– Почему, я тебя спрашиваю? Должен быть ответ, слышишь? Тыдолжна знать ответ! Отвечай, ну! Ты что, станешь счастливее? Тебе это доставитудовольствие? Омолодит? Прибавит любви к жизни? Здоровья? Ненависти? Отвечай,ты!
Она молчала и не двигалась, а я говорил и говорил, сотточенным профессионализмом выводил логические построения, пустил в ход все,что знал из психологии, все известные мне соображения о смысле жизни, оплеталсловами, топил в словах и сводил к одному: ответь, для чего ты живешь, слышишь,Джулиана, найди смысл твоих поступков, объясни, что тобой движет, почему тыпоступаешь так, а не иначе? Кем это выдумано? Стоит ли этому следовать? Яговорил и знал, что борюсь за свою жизнь, за успех операции, за все, что мылюбили в человеке, за то, что дает человеку право зваться человеком…
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
