большинство из этих книги люди написали, чтоб самим разбогатеть на их продаже, наступил кризис мировоззрения. К тому же должности с большими зарплатами никто не предлагал, а неквалифицированный труд был ниже нашего достоинства…
– Мам, а у тебя никогда ничего не болит?
За неделю с соплями и без садика Мишка словно перешел на другой уровень ответственности. Его вопросы просто сбивают меня с толку, как метко запущенный тяжелый шар сбивает кегли в боулинге.
– Сынок, ну у меня не так болит, как у папы. Ему же нужна операция, и вот когда он сможет ходить без костылей, у нас все будет по-другому.
Я выдыхаю с облегчением – вот в это я свято верю. И даже не допускаю мысли, что у меня не получится. Потому что жить в состоянии холодной войны невыносимо. Каждый день натягивать нейтральную улыбку на лицо мне так же тяжело, как сову на глобус. Но деваться некуда. Мишка не должен знать, как мне тяжело. Я не из тех мамаш, которые не упускают случая пожаловаться на судьбу и намекнуть, что все проблемы из-за ребенка. Вырабатывают комплекс вины, обеспечивая себя не только стаканом воды на старости лет, но и прижизненным опекуном, утешителем и прислугой.
Пока я жарила альтернативные котлетки, Мишка сидел за столом и в процессе нашего диалога что-то рисовал. По его заискивающему взгляду я поняла, что мой маленький Топтыгин очень хочет изложить какой-то бизнес-план, но стесняется.
– Что там у тебя за секретная схема?
Мишка прижимает к груди, пряча картинку.
– Ну у нас же нет денег…
– Пока нет. Но когда будут, мы с тобой обсудим все наши желания и выберем из них самые-самые «хочушные». Показывай.
Кто б сомневался. Гены Подгорского пальцем не размажешь – не мелочимся. Квадрокоптер.
– Мам, ты не представляешь, какие крутые съемки можно делать! У Сашки из нашей группы такой крутой. Я видел, когда папа его из садика забирал, они сразу за воротами его запустили…
Черт! Сразу два болевых. Трудно смириться с тем, что твой ребенок хуже обеспечен, чем его знакомые. Но это еще полбеды. У меня сердце до сих пор сжимается от того, что отец у Мишки по факту только в документах. Глядя на отстраненное лицо мужа, я каждый раз напрягаюсь, ожидая, что он может выдать «Я тебе не папа!»
В меня же он не устает отпускать шпильки…
И тут же в подтверждение моих мыслей снова прилетело.
Я накрыла на стол, полюбовалась, как Мишка завис, распробывая новое блюдо.
– Ну что, вам нравится? – пытаюсь подкрутить «датчик» семейной теплоты.
– Мухам бы понравилось, – не отрывая глаз от тарелки, комментирует глава семейства.
– Ты хочешь сказать, что я приготовила говно? – от возмущения у меня едва дым из ушей не повалил.
– Ну на варенье это точно не похоже…
– Алексей, может, хватит уже? Неужели ты не понимаешь, что искать виноватых в том, что мы в таком положении, просто глупо!
– Хорошо, что ты у нас такая умная! Чего ж ума не хватило …, – под моим ледяным взглядом он осекся, понимая, если он при Мишке заикнется, что нужно было сделать аборт, я его просто брошу.
ГЛАВА 7
Сейчас меня прочно держат два крючка. Поддержание иллюзии, что у Мишки есть отец и чувство ответственности. Ну и к тому же эту комнату в общаге дали ему от завода. Туда он устроился в отдел по охране труда после того, как понял, что черный мерседес с водителем ему в обозримом будущем не светит.
А мне идти пока некуда. Потому что за душой, как говорят, нет ни копейки. Весь мой заработок уходит на еду, лекарства для мужа и что-то для Мишки. Единственное, куда я могу пойти, это в парк. Погулять и выгулять сына. И самой перезагрузиться.
Доедали ужин мы в полной тишине, нарушаемой только звяканьем вилок.
Быстренько помыв посуду, я переодела Мишку в «выходные» вещи.
– Мы на улицу, – коротко откомментировала наш уход. Хотя, наверно, этого можно было и не делать. Мужу даже лучше без нас.
– Мам, а мы просто погуляем? Или можем себе что-нибудь позволить? – от этого «или» у меня снова заскребло на душе. Он никогда ничего не просит. Вот только такой полупрозрачный намек, который рвет сердце сильней, чем могло капризное «Хочу! Ну купи, пожалуйста»
Сцепив зубы, обычно я терплю, обещая малышу, что с зарплаты мы обязательно себе что-нибудь позволим. Но так паршиво, как сегодня, я себя уже давно не чувствовала. Меня словно катком переехали. Поэтому я наплюю на наш жесткий бюджет и дам ребенку немного радости – покатаю на аттракционах.
И кто еще скажет, что не в деньгах счастье? Если ты вынужден выбирать между набором из куриных крылышек и голяшек на ужин и билетом на карусель или паровозик для сына. Сегодня билеты!
И надо видеть, какой восторг загорается в глазах сынули! Он чуть ли не танцует от счастья.
– Мишустик! Ты же помнишь? Какая бы радость тебя не переполняла или какое бы ни случилось расстройство, никогда не позволяй себе забывать о безопасности. Помнишь?
– Помню. Не разговаривать с незнакомыми людьми. Ничего у них не брать. И тем более – никуда не ходить, даже если пообещают подарить …, – Мишка замолк на мгновение, вплетая в инструкцию реалии сегодняшнего дня. – Даже если пообещают купить квадрокоптер.
– Умница. Дальше, – продолжаем повторение изученного по ОБЖ.
– В людных местах не выпускать мамину руку, а если она вдруг занята, значит, держаться за юбку или сумку.
Я одобрительно кивнула.
– Переходить дорогу только на зеленый свет или по пешеходному переходу. И то, убедиться надо, что нас пропускают.
– Да, сынок.
Переход через дорогу – это мой персональный кошмар. Упертый по части «качать права» муж до хрипоты спорил со мной, доказывая, что как только пешеход ступил на зебру, водители обязаны остановиться и пропустить. А я ему доказывала, что эти обязательства гроша ломаного не стоят, если за рулем какой-нибудь неадекват. И оказалась еще и виновата. Накаркала.
Муж возвращался с работы и как обычно воспользовался своим «правом пешехода». Он ступил на проезжую часть, не обращая внимания на машины, и на него наехали. Неделя в реанимации. Восстановление. Куча лекарств. Бесплатные операции. И все равно передвигаться может только на костылях. Одна надежда на дорогую операцию в Москве…
А личности тех, кто был за рулем, так и не установили. Нашли брошенную машину, и пришли к выводу, что ее угнали покататься малолетки. Лиц никто из видевших наезд не рассмотрел, и дело
