— Что с того, что я няня? Кармен, да и я тоже прекрасно знаем: никакая няня никогда не заменит родную мать.
Кармен, услышав это, взглянула на нее как-то уже совсем по-другому: Рейчел встала на ее сторону, почти избавив тем самым от невысказанных опасений.
— Я внимательно буду смотреть, что ты делаешь, и постараюсь тебе подражать — если позволишь. Хотелось бы мне, чтобы твоя дочурка выросла с сознанием: есть у нее на свете еще один близкий человек и он очень ее любит. Ребенку нужна вся любовь, какая есть.
Голос у Рейчел вдруг сорвался, она смутилась, умолкла и перевела взор на хозяина дома. Бездонные глаза его горели каким-то еще незнакомым ей огнем. Она задрожала внутренне и поспешила отвернуться. Кармен, к счастью, поглощена малышкой и ничего не заметила — думает о ее словах, молчит... Наконец произнесла куда-то в сторону, не очень охотно:
— Что ж, пойдем со мной, если хочешь. Вполне удовлетворенная покамест таким достижением, Рейчел последовала за ней, чувствуя на своей спине неотрывный взгляд де Рьяно. Только в холле она перевела дыхание, не сознавая, что до этого момента вообще боялась вздохнуть. Поднимаясь за Кармен по мраморной лестнице, Рейчел поражалась окружающей роскоши, едва успевая скользнуть глазами по развешанным на стенах фамильным портретам де Рьяно в тяжелых золоченых рамах, подсвеченным лампочками в старинных затейливых канделябрах. На втором этаже, когда Кармен вела ее направо по коридору, внимание Рейчел привлек великолепный, мрачноватый портрет какого-то аристократа, — судя по костюму, этот вельможа жил в восемнадцатом веке. Он поразительно напоминал Винсента — Рейчел даже остановилась, разглядеть получше.
— Это Родриго де Рьяно, дедушка дяди Винсента, четыре поколения назад, — пояснила ее спутница. — Заметила сходство? Только дядя, по-моему, гораздо красивее. А тебе как кажется?
— Не стоит, дорогая, смущать нашу гостью, — раздался вдруг за спиной у Рейчел знакомый глубокий, низкий голос.
Предательский румянец залил ее щеки — он видел, он стал свидетелем того, как она поглощена портретом... Не хватало еще, чтобы догадался, как забилось ее сердце от одного его присутствия. Избегая на него смотреть, она спокойно повернулась к молодой женщине — ей ясно, как поправить положение.
— Я все портреты очень внимательно посмотрела. Какая импозантная, привлекательная наружность у представителей семейства де Рьяно. Но знаешь, Брайан ведь тоже хорош собой, правда? А ты... ты такая красивая, Кармен. Понятно, как ты сумела похитить его сердце. Мне... мне так жаль, что его не было с тобой, когда малышка появилась на свет.
— Луиза и я — мы очень скучаем по нему! — Кармен бросила вызывающий взгляд на дядю, хотя твердость в голосе изменила ей.
— Я тоже. — Рейчел закусила губу. — По правде говоря, я не видела брата шесть лет. Но не было дня, чтобы я не думала о нем. Письмо мое вернулось из монастыря нераспечатанным, вот я и решила: полечу сама в Испанию, найду его, чего бы это ни стоило. Он даже не знает до сих пор, что наша мать умерла этим летом.
— О, ваша мама умерла? — Горестный, горячий, искренний возглас Кармен дал понять Рейчел — эта новость значила для нее очень много.
— Да, дорогая. Их матушку погубила пневмония, — подхватил Винсент, тоже с видимой жалостью.
Рейчел невольно на него засмотрелась: он держит себя сейчас иначе, чем вчера, будто совсем другой человек, — нет и следа поразившей ее агрессивной враждебности.
— Вот почему мисс Эллис здесь. — Он словно утешал встревоженного ребенка. — Она надеется найти его и сообщить печальную весть.
Кармен взглянула на Рейчел — она услышала от дяди то же, что от нее, но, видимо, хочет знать все до конца.
— Да, Кармен. Мама, умирая, больше всего на свете хотела вымолить прощение у Брайана.
— Прощение... у Брайана? — недоуменно прошептала Кармен.
Теперь уже две пары глаз, черных, вопрошающих глаз, смотрели прямо на Рейчел в ожидании — что еще она им поведает?
— Мама все думала... она боялась, убеждена была, что ее горечь и скорбь после ухода отца разрушили наши жизни и... и заставили Брайана преждевременно покинуть дом. Она просто жаждала сказать ему, как сожалеет, что отдалилась от него и... — Голос Рейчел прервался, она замолчала.
Кармен отвела глаза, — ясно, что Брайан доверял ей самые тайные свои боли, поняла Рейчел. А это означает только одно: брат ее по-настоящему любил эту женщину и их отношения вовсе не были поверхностными. А ведь Винсент склонен думать именно так...
— С последним дыханием мама молилась: «Пусть наш Брайан обретет свое счастье, он искал его все эти годы!» Мама взяла с меня обещание, что я разыщу Брайана, встречусь с ним, передам ему всю ее безраздельную любовь. И вот здесь... — Она уставилась в прекрасный паркетный пол — какой сложный узор... — Он ведь не дал вам о себе знать, с тех пор как пропал... Боюсь, мамина просьба... моя задача, кажется, невыполнима.
При этих словах Кармен уткнулась лицом в шейку Луизы. Ох, как она неосторожна, мучилась Рейчел угрызениями совести. Кармен и так хватает боли, а признания неожиданно явившейся родственницы еще добавили тяжелых воспоминаний и дум. Бессознательно Рейчел подняла глаза на хозяина дома — не сводит с нее взора, будто хочет проникнуть ей прямо в душу... Она была не в силах отвести взгляд.
— Малышка наша проголодалась, — произнес наконец Винсент.
Рейчел показалось, что думал он в эти минуты совсем о других вещах, не имеющих никакого отношения к Луизе. А ее собственные блуждающие Бог весть где мысли столь же прозрачны и очевидны?
— Вот, я принес, — он протянул Рейчел бутылочку — прикосновение его пальцев обожгло ей кожу. — Жду вас обеих в столовой, как уложите Луизу. — И, кивнув Кармен, пошел через весь зал в противоположном направлении.
Рейчел зачарованно следила, как он идет, и не сразу сообразила — при упоминании о девочке Кармен (наверно, что-то вспомнила) исчезла за отделанными темным дубом двустворчатыми дверьми, ведущими в одну из внутренних комнат.
Несколько растерянная Рейчел, сообразив, что хозяева ее покинули, решила — самое время осмотреться, она еще не видела, куда попала. Оглянулась кругом — и замерла, очарованная, постепенно впитывая то, из чего составлялась чудесная гармония просторного помещения.
Покрывала, драпри, балдахины — все дорогого, изысканного белого кружева, из какого делается наряд невесты. В уютном полукруге небольшой ниши — прелестная детская мебель, кроватка в пене белоснежных кружев, под таким же пологом. Свет мягко падает в нишу из трех миндалевидной формы окон, затянутых богатым набором легких, кремового шелка штор. В неожиданном контрасте темного, узорчатого наборного паркета и великолепной полированной мебели со светлой, радостной симфонией кружева и шелка возникало и ширилось какое-то неземное ощущение — настроение мечтательное и романтичное.
— Никогда еще мне не приходилось видеть такой красивой... — невольно проговорив это вслух, Рейчел запнулась, прежде чем закончить, — комнаты. — Потому что уместнее, пожалуй, было бы «залы» или что-нибудь в этом роде.
