все по-другому!
Солнце село и все внезапно умолкли. Тишина навалилась на меня, давя под собой, я готов был потерять сознание от невыносимого ощущения полной глухоты.
Борясь со своими ощущениями, я не замечал, что происходит вокруг.
– Ты в порядке?… – голос Норы и ее рука на моем плече заставили вспомнить о существовании мира вокруг.
– Да, – выдавил я, отпуская ствол высокого куста, в который вцепился мертвой хваткой, как утопающий в дерево.
– Наше пение всегда так действует на новичков, в этом нет ничего постыдного, – сказала она, ведя меня куда-то. – Пойдем, тебе нужно отдохнуть.
Нора привела меня к моему шалашу. Она даже зашла внутрь, чтобы убедиться, что внутри достаточно тепло и моя подстилка достаточно мягкая.
– Тебе понравилась наша песня? – спросила она. Ее глаза блестели в ожидании похвалы.
– Я никогда не слышал ничего подобного! Это что-то… что-то неземное, – выдохнул я. – Как вы это придумываете? Эти звуки?
– Хочешь, я расскажу тебе, как появилась первая песня? – спросила она. Я кивнул.
Я готов был слушать что угодно, лишь бы это чудо не уходило из моего шалаша… пока у меня испытательный срок, я и пальцем ее не трону, но потом… если все будет хорошо, я непременно вернусь к ней, даже если придется проплыть хоть пять километров.
– Давным-давно один человек собирал клочки травы на поверхности Остова, – Нора начала свой рассказ. Я слушал ее, подперев кулаком подбородок. – Солнце сжигало все живое, но в тенистых местах еще можно было найти травы, из которых получались лекарства. Никто уже не помнит, как звали того человека. Многие часы он бродил по Остову, карабкался то вверх, то вниз, его одежда изнашивалась, солнце обжигало его кожу. Но человек не останавливался, желание помочь больным гнало его все выше. И вот, однажды он достиг вершины. Ему было так тяжело, что он почти падал. Но тут он увидел, что прямо с неба к нему спускается желтая чайка. Эту чайку ему послал Бог. Чайка открыла клюв и начала щебетать песню. Она летала над человеком и пела снова и снова, пока он попробовал спеть вместе с птицей. Когда он пропел первую молитву, его раны затянулись, а тело наполнили силы. Когда он спел вторую молитву, трава под его ногами разрослась на глазах. Когда он спел третью молитву, он прозрел и понял, что все в мире создано Богом во имя любви…
Она говорила еще много всего, про разных святых и жрецов, но я не особенно слушал. История про поющую чайку и старика, который песенками заставлял траву расти даже на камнях, оказалась не самой дурацкой, дальше – хуже. Но слушать голос Норы, следить за ее красивыми губами, наблюдать, как двигаются ее длинные ресницы… я мог бы делать это вечно. Воды меня забери, это была первая девушка, которую я видел спустя столько месяцев!
Когда она закончила свои сказки, она пожелала мне крепкого сна и ушла, оставив меня одного. Сморенный наповал скучнейшей историей оранжевых, я тут же провалился в темноту.
На следующее утро я встал, чувствуя себя полным сил. От боли в теле не осталось и следа, голубая болезнь как будто вовсе исчезла!
Умывшись, я вместе с остальными оранжевыми пошел в столовую, надеясь найти там Нору. Но девушки нигде не было. Я пытался расспросить ее подруг о том, где она, но те отмалчивались, загадочно переглядываясь между собой.
Завтракать без своей прекрасной проводницы я не хотел, потому пошел искать ее в поселении.
В шалаше, где Нора жила вместе с дедом, ее не оказалось. Деда, впрочем, тоже не было. На грядках с бобами было пусто. В главном шатре не было даже Солнца: он в окружении своих стариков завтракал со всеми общинниками в столовой.
Мучаясь догадками, куда могла пропасть Нора, я стал бродить по поселению.
Случайно забредя на грядки с каким-то чудным высоким растением, я вдруг услышал грубый мужской голос. Как будто кто-то ссорится – если предположить, что оранжевые вообще могут ссориться. Затаившись, я подкрался поближе и заглянул через кусты.
Там была Нора, а возле нее стоял огромный парень с медной кожей. Этот громила за что-то ей выговаривал, он чуть не брызгал слюной от бешенства, а маленькая Нора стояла перед ним, неподвижная и решительная, как скала! Ее смелость поразила меня. Девушка не позволяла себе даже вздрогнуть, хотя он размахивал руками, едва не задевая ее!
Поначалу я сдерживал себя: я ведь не знал, кто ей этот парень и из-за чего он с ней ругается. Возможно, я сделал бы только хуже, если бы вмешался. Только когда я понял, что он в самом деле собирается ее ударить, я, не раздумывая, вышел из своего укрытия.
– Что здесь происходит!? – спросил я, смотря в глаза чернокожему громиле.
– Тебя это не касается, уходи! – велела мне Нора, нахмурившись.
– С какого перепугу он тут!? Ты попросила его прийти!? Так значит я прав, значит, ты теперь с ним! – закричал ее приятель, скалясь. Видимо, он уже достиг того состояния, когда говорить с ним было бесполезно: он слышал только то, что хотел. – С кем еще ты была!? С Чайкой!? Я всегда знал, что твои ноги вместе не держатся!…
Зарычав, негр бросился на Нору, но я успел оттолкнуть его в сторону, прыгнув сверху. На самом деле мне даже не удалось повалить его на землю: массы не хватило. Но зато я отвлек его от Норы.
Оторвав меня от себя одним движение руки, чернокожий повалил меня на землю и бросился сверху, собираясь ударить по лицу. Я попытался лягнуть его, но вовремя понял, что это плохая идея, и обхватил ногами его шею, лишив его маневренности. Он, пытаясь добраться до моего горла, протащил меня по грядкам, сбивая жесткие стебли растений. Я изворачивался, мешая ему полностью на меня навалиться, и заодно пытался как можно теснее сжать ногами его шею.
Страшное оскаленное лицо разъяренного громилы и его рычание лучше всяких слов давали понять, что он хочет убить меня и как можно мучительнее! Все, что мне оставалось, это попытаться сделать этот процесс как можно неудобнее для него и надеяться, что Нора позовет кого-нибудь, чтобы нас разняли.
Изловчившись, громила добрался до моего горла одной рукой и вцепился в меня мертвой хваткой, перекрыв ход воздуху. Это было больно, но одной руки, чтобы сломать мне шею, было недостаточно, а не дышать я мог долго.
Воспользовавшись тем, что он посчитал меня наполовину побежденным и замер, пытаясь меня задушить, я стал ощупывать второй рукой землю вокруг.
