Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
об этом после. Сначала Шуббель, потом исповедь. Ты – слишком ценный экземпляр, Вольфи, чтобы так запросто уступить тебя врагам Германии. Говорят, ты способен читать чужие мысли? Это правда? Когда меня убеждают, что расплодившиеся у нас всевозможные чародеи и провидцы вроде Белого мага умеют улавливать мысли других, я только смеюсь в ответ, но к тебе я всегда относился всерьез. Мы обязательно встретимся и поплачемся друг другу в жилетки. Евреи и русские очень любят жаловаться на жизнь, особенно под рюмку водки. По себе знаю. Иди первым.
После такого напутствия Мессинг не мог отделаться от мысли, что того и гляди из-за какого-нибудь угла на него набросится белогвардейский террорист, однако погода была теплая, ветреная, как всегда бывает в Берлине в июне, и до тетушкиной пивной он добрался без всяких приключений. Они устроились в дальнем углу. Вилли сел отдельно от Вольфа – расположился спиной к стене, не без опаски огляделся. Мессинг смог уловить его возбужденное смятение, ведь он рискнул посетить одно из самых опасных гнезд, в которых собирались красные осы.
Через несколько минут к нему подсел Гюнтер. О чем они беседовали, Вольф улавливал с трудом, и, если откровенно, их разговор был ему неинтересен. Что-то о добрых старых временах, когда у каждого, даже самого безрукого инвалида и хозяйского сыночка, хватало на хлеб, порцию копченой свиной рульки с капустой и кружку пива. Мельком вспомнили сиамских близняток, далее начался деловой разговор. Разговаривали вполголоса, при этом Гюнтер и Вилли немерено пили пиво. В этом сторонник «Рот Фронта» и доброволец из штурмового отряда Россбаха мало чем отличались друг от друга. И красные, и белые, вербуя сторонников, прибегали к одному и тому же нехитрому приему. После объявления политических лозунгов, целей и первоочередных задач движения вожди призывали соратников «постучать кружками», для чего существовали особые заведения. И белые, и красные, захватив власть в том или ином населенном пункте, первым делом раздавали своим приверженцам талоны на бесплатное пиво. Помню, в Варшаве Мессинг задался вопросом, почему выступление коричневых в Мюнхене в 1923 году окрестили «пивным путчем». Позже выяснилось, что в назначенной вождем пивной штурмовикам отказали в дармовом пиве, и они просто-напросто отправились в другую пивную, по пути сметая местные власти и попадавшихся на улицах полицейских. Власти были вынуждены открыть стрельбу. Восемь человек погибло. Их объявили мучениками во имя «великой идеи германской нации».
Но вернемся к Вилли и Гюнтеру. Пока Вольф боролся со второй кружкой, конверт с тысячей долларов успел переместиться из кармана Гюнтера в карман Вилли.
Вайскруфт ушел первым, потом Вольф с Гюнтером. В прихожей Шуббель предупредил Мессинга:
– Будь осторожен, этот наци что-то темнит.
Так он впервые услыхал это поганое слово, хотя в ту пору в него вкладывали совсем иной смысл, чем тот, к которому мы привыкли сегодня. Шуббель имел в виду националистов, но даже в таком прочтении это слово резануло Вольфа какой-то тупой, беспредельной безжалостностью. Ему было трудно поверить, что в таком коротком слове может уместиться чудовищная бездна.
На улице он поинтересовался:
– Что сказал Вайскруфт?
– Зачем тебе знать? Меньше знаешь – крепче спишь.
Гюнтер сделал паузу, затем признался:
– Тревожусь за Ханну. Она засветилась. Живет одна. Мало ли…
Он даже не глянул в сторону Мессинга. Вольф решил ответить на доверие героическим поступком.
– Устрою ее в гостинице. Пусть господин Цельмейстер немного позлится. Поселю в своем номере.
– Это будет лучшее решение, товарищ, – Гюнтер протянул ему правый обрубок, и он аккуратно и нежно пожал его.
– До свидания, товарищ.
Он повернулся и ушел. Вольф же, остолбенелый, еще пару минут стоял у входа в заведение. Гюнтер никогда и никому не протягивал то, что осталось у него от рук. Всякое прикосновение к его искалеченным конечностям он воспринимал как чудовищное оскорбление. У Мессинга родилась благодарность, капелька этой благодарности до сих пор живет в его сердце.
Тайну Вайскруфта Вольфу открыла Ханни. Когда спустя неделю после начала совместной жизни она известила его, что ей необходимо еще раз навестить тетю, но теперь уже в Эйслебене, он предупредил: больше никаких теть, никаких документов, никаких экспедиций, иначе он так загипнотизирует ее, что она забудет, как ее имя, кто ее родители и за дело какого класса она готова принести в жертву свою молодую жизнь. Приведет в чувство только где-нибудь в Африке или в Америке, в прериях, среди индейцев.
– Это очень важно, Вольфи! – воскликнула она.
– А мне важна твоя безопасность, – отрезал Вольф.
– Ну Вольфи!..
– Никогда больше не называй меня этим гнусным прозвищем! Зови, как хочешь, – Воли, Вали, Вольфик, Гульфик, только не Вольфи!
– Какой ты капризный, товарищ!
– Я тебе не товарищ, а друг, ну и все прочее. Не заговаривай мне зубов!
– Надо говорить «не заговаривай зубы», товарищ.
– Хорошо, буду выражаться правильно, картавя, как старорежимный граф. Итак, куда ты направляешься? Что везешь? Что сказал Вайскруфт? Кстати, он признался, что соблазнил тебя.
Ханни засмеялась.
– Соблазнил меня ты, товарищ. Ты же мучаешь меня, суешь нос не в свое дело.
– Отлично. Тогда смотри сюда.
Мессинг достал часы на цепочке и принялся раскачивать их.
На лице Ханни нарисовался испуг. Она закрыла глаза. Вольф начал отсчет. Ханни не выдержала, глянула на часы, и с того мгновения уже не могла оторвать взгляд от циферблата.
Он снова начал отсчет, уже по-настоящему.
Она внезапно и тихо выговорила:
– Вайскруфт предупредил, что в районном комитете партии есть предатель. Он потребовал еще одну тысячу, чтобы попытаться узнать его имя. Товарищ, это очень важное и ответственное задание. После восстания рабочих на химических заводах в Лейне[21] тетя осталась совсем беззащитной. Только я могу доставить ей оружие, потому что знаю ее в лицо.
Мессинг остановил часы и удивленно поинтересовался:
– Ты повезешь оружие? В дамской сумочке?..
– Нет, багажом.
Он в растерянности направился в спальню, там положил часы на столик и услышал из гостиной голос Ханни:
– Больше никогда так не поступай, товарищ Мессинг.
– Нет, моя хорошая. Теперь ты будешь рассказывать мне все-все.
– Все-все?
– Да, – подтвердил Вольф.
– Даже то, что Вайскруфт пытался изнасиловать меня, а тебя не было рядом?
Вольф обомлел.
– Что значит пытался?
– Когда в восемнадцатом он вернулся с фронта и узнал, что я живу одна, он заявился ко мне и предупредил, что поселится у меня. За комнату будем платить пополам. Я засмеялась, а он пообещал, что явится через два дня с вещами. Я попыталась выгнать его, а он набросился на меня. Гюнтер крепко наподдал ему.
– Гюнтер?!
– Да, мой брат.
– Как же ему это удалось?
– Он
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
