проголодалась, да и я немного замёрз. И ты тоже беги-ка домой, милое дитя, скоро вернётся папа и испугается, не найдя тебя.
С этими словами старичок поднялся со скамейки и чуть поклонившись Маше, пошёл в сторону деревьев вглубь парка.
– Дедушка! – опомнилась Маша – Ну хоть, как друга Вашего зовут скажите! Доктора-то!
Старичок обернулся:
– Его зовут Лука, – ответил он тихо.
Маша оторопела, она не могла поверить в чудо, неужели этот дедушка был не кто иной как сам Николай Чудотворец? Она хотела было догнать его и расспросить, но меж деревьев никого уже не было, а следы словно растаяли на белом покрывале декабря.
Кружился снег. Машенька стояла под фонарём, подняв лицо к небу, где-то там, в далёкой-далёкой вышине, сыпала из широкого рукава Метелица кружевные, узорчатые звёздочки. И не было той вышине ни конца, ни края…
А в это самое время в операционной началась стремительная работа всей бригады, в ходе операции пошло осложнение, внутри злокачественной опухоли проходил крупный кровеносный сосуд, и в какой-то момент, при отделении от него опухоли, миллиметр за миллиметром, вдруг открылось сильное кровотечение.
– Зажим! Скорее! – командовал хирург. Ассистенты быстро и чётко выполняли все указания, подавая необходимые инструменты. Давление падало. Анестезиолог что-то сказал медсестре и та быстро набрала в ампулу лекарство. Минуты остановились. Напряжённые лица бригады, сведённые на переносице брови, гудение аппаратуры, звяканье железных инструментов и тампоны, тампоны с кровью. Губы больной синели, как и кончики пальцев. Давление уже было критическим. Анестезиолог вводил препараты в вену пациентки через катетер. Стояла звенящая тишина, вакуум, в котором было слышно дыхание людей и движения их рук, быстрых, словно крылья птицы. Врачи теряли больную! Секунды стучали в висках, казалось всё кончено. И вдруг, в какое-то мгновение, хирург воскликнул:
– Есть!
Медсестра стерильной салфеткой промокнула крупные капли пота на лбу врача.
– Как давление? – кивнул хируг анестезиологу.
– Стабильное, – ответил тот, – Растёт.
– Можем продолжать?
– Да.
Все дальнейшия действия шли на удивление слаженно, чётко и словно как по маслу. Опухоль отделили от сосудов и переместили в ёмкость с формалином, чтобы отправить на дальнейшее обследование в лабораторию.
– Зашиваем, – кивнул хируг сёстрам. Те подали иглу, похожую на полумесяц и шовный материал.
– Спасибо, коллеги, – сказал через двадцать минут хирург, – Операция закончена и прошла успешно!
Завидев врача, папа Маши вскочил с диванчика и кинулся ему навстречу:
– Доктор?… Как всё прошло?
Усталый врач положил ладонь на плечо мужчине:
– Всё отлично. Даже метастазов не оказалось. Ошибка на снимках, но удивительно… Удивительно… Никогда не видел, чтобы аппаратура так ошибалась. Однако в операционной мы не увидели ничего. Вы знаете, – сделав паузу, продолжил врач, – Я, наверное, скажу странные слова, но было чувство, что нам кто-то помогал во время операции, кто-то невидимый, но явственно ощутимый, чьи-то умелые и опытные руки. Опухоль удалена полностью!
Папа Маши сгрёб хирурга в охапку и расплакался, словно ребёнок. Врач понимающе улыбался:
– Всё хорошо, всё хорошо. Поезжайте-ка вы домой, вам нужно отдохнуть, ну а завтра разрешу вам навестить супругу.
Прошёл год. Машенька училась уже в шестом классе. Летом они собирались поехать с родителями к морю. Мама совсем уже поправилась. Папа с Машей оберегали её от ненужных волнений, все они старались радовать друг друга, ведь теперь они знали, как неожиданно может придти в дом беда и изменить всю жизнь в один миг. Но только, человек никогда не бывает с бедою один, рядом с ним святые и Бог, которые слышат наши молитвы. Когда Машенька приходила с родителями на воскресную Литургию, она вставала возле больших икон Николая Чудотворца и святителя Луки Крымского. Удивительно, но они находились рядом друг с другом. Видно и вправду они хорошие друзья, думала Машенька, а лики святых ласково улыбались маленькой девочке с большой силой веры.
Пьяница – живой мертвец
Что, в самом деле, достойно большего сожаления, чем пьянство? Пьяница живой мертвец; пьянство – демон самозваный, недуг, не имеющий прощения, падение, лишенное оправдания, общий позор рода нашего. Пьяница не только бесполезен в собраниях, не только в делах частных и общественных, но и по одному просто виду противнее всех, дыша зловонием (свт. Иоанн Златоуст, 45, 12).
Муж одной женщины в последнее время пристрастился к алкоголю. Всё чаще и чаще начал в рюмку заглядывать. Женщина была верующей, в храм ходила, детей старалась воспитывать в вере православной. И от того вдвойне горше ей было видеть, как муж её себя губит, добровольно в руки лукавого предаёт через вино. Но мало того, что пить он начал, так ещё и руки принялся распускать.
И вот однажды напился он в очередной раз с собутыльниками после работы и домой пошёл. А дверь заперта была. Начал он стучать, колотить и браниться. Знает, что жена дома с ребятишками, угрожать стал расправой. Жена плачет, страшно ей, ребятишки тоже от ужаса к маме прижались. Что будет, если папа дверь откроет?
Встала женщина на колени перед иконой Богородицы и стала молитву читать:
Взбранной Воеводе победительная, яко избавльшеся от злых, благодарственная восписуем Ти раби Твои Богородице, но яко имущая державу непобедимую, от всяких нас бед свободи, да зовем Ти: Радуйся Невесто Неневестная.
Ребята с мамой рядом присели, очень им страшно. А муж на дверь кидается, как зверь, всё больше распаляется, «убью» кричит. И вот выломал дверь в итоге, вбежал в дом, лицо бешеное, глаза дикие, мечется по дому, ищет жену, и не видит её. Голос слышит, а не видит ни супругу, ни детей.
– Перестань молиться, – кричит в гневе, – Замолчи!
А она не прекращает, повторяет и повторяет одни и те же слова. Пьяный муж на стены стал кидаться, кулаками по ним бьёт в исступлении. Не может жену найти.
И внезапно слова молитвы стали звучать высоко и гулко, словно под куполом храма, сквозь помутнённое сознание слышит мужчина позвякивание кадила в руках священника, аромат ладана, окутывающий пространство. Поражённый, встал он посреди комнаты, а стены словно раздвинулись, такая широта кругом, и много-много людей вокруг молящихся, с удивлением оглядывает мужчина это великое множество народа и замечает среди них свою мать, давно умершую. Старушка смотрит на него с тоской и болью, а губы её шепчут и шепчут эту молитву.
Упал мужчина на колени и обхватив голову руками, разрыдался, вспомнил он, как мальчишкой ходил с матерью своей в деревенский храм, как молилась мама ночью пред иконами, при свете лампады. И себя со стороны увидел: мечущегося, озверевшего, пьяного, а на плече его чёрт сидит и хохочет, когда тот матерится или жену бьёт.
– Господи, прости меня дурака, -прошептал пьяница, -Прости меня, мама… Не хочу зверем быть, освободи меня, Господи, от лукавого…
И вдруг исчезло видение. Видит мужчина дом свой, светлую комнату, и жену свою с детьми малыми, как жмутся они от него в угол, как страшен он детям своим родным. И каялся он, и плакал, и просил прощения у близких своих. И простили его дети и жена, видя его раскаяние.
С той поры не прикладывался больше мужчина к вину. Помнил тот вечер, когда на миг открыл ему Господь духовные очи и он узрел страшный вид беса, и то, как горько усопшим нашим, когда живём мы неправедно. Воистину разными путями ведёт к себе Бог.
Слава Богу за всё!
Два друга
Михаил повернул ключ в замке и вошёл в квартиру. Эх, и хорошо же вернуться домой после трудного рабочего дня.
Работал Михаил на заводе, вместе с другом детства Николаем, Колькой, друзья они были закадычные. Сколько штанов вместе порвали, пока через заборы лазили за соседскими яблоками, жили они тогда ещё в частном секторе. Это уж потом дома их
