Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
вид, что идет от одной каменной соты к другой. Риск был велик, Лутого легко могли развернуть назад. Так уже случилось перед прошлым приходом Бранки, и хитрость пришлось отложить еще на семь зазубринок. Под рубашкой Лутый нес миску – ковылял, прижимая руки к животу. В миске недавно булькала его еда, а сейчас поблескивало содержимое лампадки, разбитой острым камешком.
Перед тем как похитить лампадку, Лутый думал, что она масляная. Но масло бы перегорало, а лампадки никто не менял. В них поблескивала неизвестная жижа – густая и липкая, как смола, и сверкающая, точно подсвеченный минерал. Она пылала бездымно и ярко, а тратилась страшно медленно.
Лутый словно бы оступился, припал к земле. Забился в притворном приступе кашля, заползал перед настилом, переворачивая миску под рубахой. Жижа просочилась сквозь лохмотья, растеклась под телом… Лутый постарался как можно сильнее растереть ее нелепыми движениями – миску отмел в сторону.
Бранка еще не пересекла порог исполинского зала, а Лутый уже вытянулся в полный рост. Один из суваров захотел отогнать его от пропасти, и Лутый повиновался – но он не мог позволить увести себя слишком далеко, даже если ему грозили тумаками. Он непростительно медленно направился в сторону каменных сот, а Бранка подплывала к яме. Тоже чересчур медленно.
Лутого требовательно ткнули в спину. Показалось, что каменный кулак рассек кожу на позвоночнике, – пришлось ускорить шаг, наблюдая за приближающейся Бранкой только краем глаза.
Лутый разволновался так, что у виска набухла жилка: с каждым шагом ему придется труднее. Он вновь принялся убеждать себя, что стремителен и лих и попадал и в более непростые ситуации – так же голодал, так же не высыпался, но… Раз за разом выживал, убегал от погони, выворачивался из рук палачей – и сейчас вывернется.
«Всесильные боги, – подумал Лутый внезапно. – Я ведь совсем дурак. Совершенно, совершенно спятил!» Ошпарила мысль: он что, правда понадеялся, что его безумная затея исполнится так, как надо?
Расколотая лампадка. Пропасть с деревянным настилом. Липкая лужа рядом – там, где обычно проходила Бранка. Какой бред! Это раньше Лутый был ловким и умным, а сейчас что осталось?
Он почувствовал, как внутри что-то оборвалось.
Но дернулся, стоило башмачкам Бранки заскользить на скользкой пленке. Собрав волю в кулак, Лутый выкрутился из хватки суваров. Уперся подошвами ботинок, ребристыми от натираний каменной крошкой, – не подвели, и ступни не расползлись в разные стороны. Но тяготы дали о себе знать, и Лутый потерял равновесие. Поэтому он поймал Бранку лишь у пропасти – неудачно ухватил за плечо, разорвав рукав. Затем, чтобы остановиться и не слететь в яму вместе с ней, сшиб ее с ног и прижал собственным телом. Желая уцепиться, содрал об пол кожу с ладоней.
Лутый тяжело задышал Бранке в ключицу. Он плохо соображал, и его тут же вздернули наверх сувары – вернее, попытались вздернуть, но из-за разницы в росте лишь поставили на колени. Бранку же осторожно усадили, затем помогли ей подняться и отойти от ямы.
Бранка вдыхала воздух маленькими глоточками. Вращала глазами, плохо осознавая происходящее. Лутый боялся, что она сразу додумается, дескать, неспроста упала, да и раб оказался тут как тут, и миска валялась неподалеку… Но страх лишил Бранку всех мыслей – она до сих пор не пришла в себя. Заправила за ухо прядочку, выбившуюся из косы, растерла щеки, на которых вместо ровного сливочно-жемчужного тона выступил человеческий румянец.
Что ж, если бы девица оказалась догадливее, было бы трудно. Может, ей, живущей среди самоцветов и неповоротливых суваров, и незачем обладать острым умом? Или же она догадается позже – если так, пускай. Это будет потом.
Лутого трясло. Он даже не смог подняться – колени сводило, а руки ходили ходуном.
– Ты спас меня, раб. – Ее голос дрожал, хотя еще не потерял отзвука прежней презрительности.
Бранка выправила прядку из-за уха, взбудораженно накрутила на указательный палец.
У Лутого зуб на зуб не попадал от пережитого – не верилось, что все закончилось. Бранка прошла там, где нужно, поскользнулась так, как того требовало дело, и не погибла в пропасти. Но он вспомнил себя прежнего и благодушно согласился:
– Спас.
– Чего ты хочешь? – Бранка хлюпнула, словно собиралась разрыдаться, но тут же сжала губы в тонкую линию. – Мой учитель осыплет тебя любыми каменьями, какие ты только пожелаешь.
Вот дура-то. Чтобы скрыть полубезумную усмешку, Лутый опустил голову. Да вокруг этих самоцветов – хоть вместо хлеба ешь, сдались они ему.
Кажется, у него были заготовлены слова на этот случай – Лутый забыл их, так ему было плохо. Ломило шею, кололо спину. Ныла сорванная кожа: вышла неприятная заминка. Наконец Лутый поднял лицо и сдунул со лба изжелта-русый вихор отросших волос.
– Ничего не хочу, – сказал он, медово сверкнув лукавым глазом. И удивился тому, как плавно и сладко звучал его голос: – Разве что видеть тебя почаще, госпожа.
Воронья ворожея III
В первую ночь волки выли не переставая.
Во вторую птицы поднялись над деревьями, ошалело вереща, и закрыли желтую луну покрывалом черных крыльев.
А на третью ночь лес двинулся к крепостным стенам. На рассвете дозорные обнаружили, что сквозь крепкие деревянные балки пробилась оледеневшая трава, ворота затянуло инистым мхом, а крайнюю смотровую башню оплел присыпанный снегом вьюн. Жители Варова Вала, конечно, знали, что к чему. Это озлобилась вёльха, хозяйствовавшая в лесу, – впервые за годы существования крепости. А все потому, что пришлая женщина вытянула из озера рабыню Дагрима.
Тем же днем горожане собрались у дома Дагрима и принялись стучать в ворота, но никто не вышел. Бабы заголосили, что рабыню нужно вернуть в озеро, как и женщину, которую не тронула мертвая вода. А мужчины снесли бы забор, если бы не старший дружинник, Тыса.
– Позор, – плюнул он, становясь перед толпой. – Позор вам. Многие из вас носят воинские пояса, а, словно дети, боятся сказок о ведьме из леса.
Те, кто нес той ночью дозор, может, и рады были бы постыдиться. Но они слышали, как трава наползала на стены и как ветер завывал среди деревьев, будто кто-то мучился во тьме и рычал от гнева совсем не по-человечески. К обеду забеспокоился даже молодой посадник, занимавший верхние комнаты в дружинном доме. Он сам пришел к Дагримовым воротам, где толпа и не думала расходиться, – слугам пришлось расталкивать разгневанных горожан, чтобы дать господину пройти. И посадник, отозвав Тысу в сторону, пытался его уговорить: дескать, многого ли стоит эта рабыня, подарим Дагриму дюжину таких же, – а тот, свирепея,
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
