mil, cuatro mil!
— Молодец! — рявкнул голос капитана Салмона.
И тут же в кухню ввалился капрал из связистов, в светлой форме и с котелком в руках. Любимчики, сидят себе, на кнопочки нажимают, форму уже получили, а ты тут среди котлов и очагов парься, чтобы все были сыты! Черт бы их побрал, да простит нас Дева Розария!
— Брат, налей кипятка, сержант Клакман просил.
Вот не скажи он про американца, Торрелио не задумался бы послать подальше. Ничего, не обломились бы связисты без кипятка до обеда. Но связываться с инструктором… Продолжая ворчать про себя и давиться от зависти, повар снял крышку с котла для чая, набрал черпак и вылил в подставленную емкость, не переставая искоса разглядывать новенькую необмятую еще форму.
— Спасибо, брат! — и капрал удалился, насвистывая «Уймись, мамаша!»
А рядовой Торрелио так и остался стоять с черпаком в руке и распахнутым ртом — клясться это грех, но он готов пойти на него, потому как это тот самый парень, который напоил его при ограблении склада! И вроде он видел его еще раз, когда партизаны брали казармы в Сукре. Но как он попал в рейнджеры? А что, если… Надо сообщить капитану. А если нет? Нажить себе врага-капрала, без двух минут сарженто? Так себе перспектива, лучше промолчать.
Но если он из герильерос, то зачем он тут — наверняка готовят нападения, а так хочется спокойной жизни! Нет, к Салмону, срочно, бегом!
— Илаюк, пригляди за котлами, я мигом!
Майор Шелтон задумчиво отложил лист очередного радиосообщения в Панаму — 8-й оперативный центр сил специального назначения Армии США требовал ежедневных отчетов и круглосуточного поддержания связи с мобильной инструкторской группой — и поднял взгляд на сидевших напротив капитана Гари Салмона и Клауса Альтманна.
— Я отдал приказ арестовать капрала Киспе, его сейчас приведут.
— Этого недостаточно, сеньор майор! — возразил боливийский офицер.
— Если он партизанский лазутчик, его необходимо срочно допросить, — скрипнул немец, буравя майора злым взглядом из-под нависших бровей.
«Чертов наци,» — раздраженно подумал майор.
На улице не то гавкнула, не то рыкнула вышколенная овчарка Альтманна, по команде Sitz! ждавшая хозяина метрах в двадцати от входа. Так и есть — Клакман и два рейнджера ведут капрала, старательно обходя злобную тварь.
— Сэр, капрал Киспе по вашему приказанию доставлен.
— Спасибо, сержант, не уходите, — майор поднялся из-за стола и подошел к капралу.
Мальчишка же совсем, лет восемнадцати, но крепкий. Впрочем, там в горах они все крепкие, другие не выживают.
— Капрал, расскажите, почему вы здесь.
— Я пришел отомстить за брата, сеньор майор! — после секундного замешательства ответил Киспе.
— Подробнее.
— Моего брата, Мамани Киспе, убили комми во время событий на руднике Йайагуа. Как только начали набор в рейнджеры, я пришел добровольцем.
После короткого рассказа майор скомандовал увести и запереть капрала, приставив караул.
— С вашего позволения, сэр, — обратился Клакман и, увидев разрешающий кивок Шелтона, продолжил. — Капрал в моей секции с самого первого дня, он из лучших. Отлично подготовлен, первый кандидат на производство в сарженто. Я хотел рекомендовать его в командиры взвода связи. И не понимаю, в чем проблема…
— Вам не нужно этого понимать, — резче, чем следовало перебил майор. — Идите.
— Капрал врет, — подался вперед Салмон, как только связист покинул штаб батальона. — Я верю повару, это шпион.
— Я знаю этого повара, он очевидный трус и подхалим, ему могло просто померещится.
— Вы знаете каждого из шестисот пятидесяти человек в батальоне? — с деланным изумлением спросил Салмон.
— Разумеется. И буду крайне разочарован, если вы не знаете каждого из ста сорока в своей роте, капитан.
Салмон вздернул подбородок, но промолчал, Альтманн криво усмехнулся.
— Мы не в бою, поэтому будем действовать по процедуре. Я пошлю запросы, для начала мы узнаем, какие есть записи по Мамани Киспе и что там с его братьями вообще.
— Отдайте его мне на пару часов, — внезапно потребовал немец, — и не нужно будет посылать никаких запросов.
«Гестаповец. Точно гестаповец. Фак ю, наци. Перебьешься»
— Будет так, как я сказал, — отрезал Шелтон. — Что-то еще, сеньоры?
— Часовня, срочно необходима часовня, я докладывал об этом еще месяц назад, — поднялся Салмон. — Среди солдат идут нехорошие разговоры, что даже партизаны во временном лагере нашли возможность устроить часовню, а мы до сих пор не сумели.
— Все силы сейчас уходят на школу, окончить должны через неделю. И сразу же займемся часовней. На этом все.
Боливиец и немец вышли, Альтманн коротко свистнул и овчарка мгновенно заняла позицию у его правой ноги, скаля клыки и преданно глядя на хозяина. Инструктор и офицер разошлись в разные стороны с одинаковым выражением разочарования и раздражения.
Назавтра последнее чувство только усилилось — после службы в честь Марии Розарии солдатня незнамо где добыла сингани и нажралась до положения риз. Злой от невозможности выпить штабной патруль во главе с капитаном Салмоном только и занимался тем, что отлавливал пьяных и перетаскивал упившихся. К концу вечера в бывший амбар, назначенный полевой тюрьмой, набили свыше полутора сотен рейнджеров, продолжавших радостно вопить, когда в городе и поселках по соседству бухали петарды и шутихи, голосить песни, драться и вообще праздновать. Хорошо еще, что большая часть после выпивки просто свалилась спать.
***
Перед самым выходом касику передали послание из передового лагеря в районе Айкиле — туда добрались два «туриста», которые предъявили документы лейтенантов из 8-й дивизии и потребовали встречи с «команданте». Их, разумеется, задержали, но они просили хотя бы передать конверт, по их уверениям — от старшего армейского начальства.
— Что думаешь, chico?
— Может, провокация, — раздумчиво протянул Вася. — Может, в Санта-Крусе есть заговор среди офицеров. Но сейчас не время, проблемы надо решать по мере поступления. Если сумеем разбить рейнджеров, то разберемся и с лейтенантами.
— Что значит «сумеем», chico? Обязаны! И мы их разобьем к чертовой матери! — Че излучал энтузиазм.
Тентованный грузовик остановился, дождался, пока растворят скрипучие ворота, и снова покатился вперед, к звукам гитары, флейты и бабахам петард, где и встал уже окончательно, в ряду таких же.
— Приехали, вылезайте, — отдернул снаружи полог Инти.
За его спиной шла «гулянка строителей» с костром, на котором жарились остатки мяса, бочонком чичи, с песнями и шутихами. На севере от стройплощадки, в Маманаке и на юге, в самой Тарате, тоже пели и гуляли — завтра же воскресенье!
Че, Вася и Артуро прямо с борта проскользнули в жилой барак, где сотня бойцов приветствовала касика сдержанным гулом. За легкой загородкой в углу командиров ждали Гильен, Антонио и Марио Чавез, парикмахер из Тараты.
— Все
