Скорее всего, думала Эсме, провожая взглядом Мириам, пи о каком обеде та и не собиралась заботиться, а направилась прямехонько в дом соседки, Харриет Бингэм, обменяться с ней очередной порцией свежих сплетен. Харриет была знаменита тем, что всегда умудрялась первой узнавать самые пикантные подробности обо всех на свете.
Когда Мириам вышла, Джеймс пристально посмотрел на дочь.
– Я знаю, – проговорил он, – что твоя тетя порой бывает несговорчива. Но, прошу, все-таки будь к ней снисходительнее. Уверяю тебя, Мириам желает тебе только добра.
Эсме хотела уже сказать, что если Мириам и желает кому-го добра, то лишь одной себе, но воздержалась. Сейчас не время открывать отцу глаза на действительные мотивы поведения его сестры, даже если бы он и поверил Эсме, – Монтроуз-старший так редко последнее время бывал в хорошем настроении!
– Стало быть, – доев персик, Джеймс потянулся за новым, – ты танцевала с новым послом? Кто он? Какой-нибудь старый надутый идиот, каким был прежний посол, или, напротив, чертовски привлекательный молодой человек?
Эсме почувствовала, как кровь приливает к ее лицу, и потешила опустить глаза.
– Судя по тому, как ты потупила взор, – усмехнулся Джеймс, – заключаю, что второе. Впрочем, не важно. Раш-тон говорил мне, что в Бангкоке этот фрукт долго не задержится – его ждут какие-то дела в Чингмэе.
Лорд Уинтроп не задержится в Бангкоке? Почему-то эта весть вдруг вызвана у Эсме щемящую тоску.
– А что он будет делать в Чингмэе? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал бесстрастно.
– Попытается убедить принца Матайю не посылать армию против французов. Дай Бог, чтобы ему это удалось. Тебе ведь известно, что сиамцы весьма озабочены – и, надо признать, не без основания – усиливающимся французским влиянием в этом регионе. Нам тоже не нравится, что французы там слишком расхозяйничались, но, если сиамцы применят против них силу, разгорится война, а Британии она отнюдь не на руку.
– Почему, собственно, не на руку?
– Да потому, что, если французы победят, Сиам станет их колонией. Они уже захватили Камбоджу и Аннам, но им все мало. Если они аннексируют Сиам, то мы станем непосредственно граничить с их территорией – Бирма ведь наша, а она примыкает к Сиаму. Впрочем, дело не только в Бирме. Сиам нужен нам самим – наши торговые интересы там слишком велики, чтобы мы могли позволить себе от них отказаться.
– Значит, война в самом деле может начаться? – испуганно прошептала Эсме.
На минуту Джеймс задумался.
– Надеюсь, до этого все-таки не дойдет, – наконец произнес он. – Иначе нам с тобой предстоит хлебнуть лиха. Скорее всего, придется отсюда уезжать, а в мои планы это отнюдь не входит. Я думаю, война все-таки маловероятна. Как сказал Раштон, британцы хотят сделать северный Сиам чем-то вроде независимой буферной зоны между нашей территорией и французской. Сиамцы, в свою очередь, хотят, чтобы мы помогли им в войне против Франции, но старушке Британии нет никакого резона браться за оружие. Так что, пока не разрешены все спорные вопросы, нам хотелось бы, чтобы сиамцы лишний раз не дергали французов понапрасну.
– А почему тогда Раштон сам этим не займется? – поинтересовалась Эсме. – И при чем тут лорд Уинтроп?
Джеймс вскинул бровь:
– Откуда ты знаешь его имя?
– Я же танцевала с ним, папа! – напомнила Эсме. Джеймс пристально посмотрел на дочь. В ее лице было что-то такое, что он, казалось, лишь сейчас осознал. Его Эсме уже не ребенок…
– Ах да, я и забыл… Я-то сам его ни разу не видел, лишь наслышан… Так вот, говорят, у этого самого Уинтропа уже богатый опыт общения с французами в различных азиатских странах, поэтому правительство и выбрало его.
– Но это же абсурд, папа! – в запальчивости проговорила Эсме. – Он ничего не знает о Сиаме и ни слова не говорит по-сиамски… Раштон по крайней мере хотя бы язык выучил…
Джеймс покачал головой:
– Какие страсти, дочка! С каких это пор ты стала проявлять столь бурный интерес к политике? Или дело тут не в политике – тебе, должно быть, просто чем-то не понравился лот самый Уинтроп?
– Честно говоря, – пробормотала Эсме, отводя взгляд, – он действительно показался мне немного самоуверенным типом.
– Может, и так. – Джеймс прищурился. – Но возможно, пи нашел твое отношение к жизни немного легкомысленным?
Эсме вздрогнула – на этот раз отец попал в точку.
– До сих пор мне не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь из мужчин вызывал у тебя такую реакцию, – словно оправдываясь, произнес Джеймс. – Тебя всю передергивает, когда ты говоришь о нем!
Эсме сейчас хотелось лишь одного – чтобы отец поскорее сменил тему. Чем меньше интереса он будет проявлять к лорду Уинтропу, тем меньше шансов, что они встретятся и отец ушаст про ее поход на праздник.
– Тебе бы он, думаю, тоже не понравился, – с притворным раздражением проговорила она. – Этот тип просто надутый аристократ, который воображает, что знает все лучше всех на свете и поэтому имеет право каждого поучать.
– Твоя мать, в конце концов, тоже была аристократка! – миролюбиво напомнил Джеймс.
Стоило отцу снова вспомнить о покойной жене, как в глазах его мгновенно пропал тот веселый огонек, который так нравился Эсме. Одного упоминания о Рене было достаточно, чтобы Джеймс Монтроуз снова погрузился в свою меланхолию, а его невидящий взгляд неподвижно уставился в окно.
Эсме горько вздохнула. Каждый раз, когда отцу случалось на какое-то время выходить из депрессий, она тешила себя надеждой, что это навсегда, – и каждый раз, когда он снова погружался в себя, ее охватывала щемящая черная пустота… В такие моменты она особенно остро чувствовала, как ей не хватает матери.
– Вас желает видеть некий джентльмен, сэр! – Сообщив о приходе гостя, служанка тут же вышла.
Эти слова словно разбудили Джеймса, и он поднялся из-за стола, но лицо его по-прежнему было мрачно.
«Интересно, – подумала Эсме, – кто бы это мог быть?»
И тут же раздавшийся рядом знакомый голос заставил ее похолодеть:
– Мистер Джеймс Монтроуз, если не ошибаюсь?
«Лорд Уинтроп! Что, черт побери, он здесь делает? Неужели все-таки решил рассказать обо всем?»
Эсме поспешила ретироваться – ей не хотелось лишний раз общаться с Уинтропом, хотя она чувствовала, что не может пребывать в неведении относительно того, о чем он будет разговаривать с ее отцом. В итоге она заняла позицию за дверью, откуда могла отлично все слышать.
– Простите, что потревожил вас, сэр, – продолжал гость, – тем более что мы не знакомы. Генри Раштон объяснил мне, как вас найти. Разрешите представиться: Йен Уинтроп, британский посол. Дело в том, сэр, что мне срочно нужен переводчик с сиамского. Раштон утверждает, что вы можете мне в этом помочь, сэр.
