Боже, да там же никого быть не может, стучат-то со двора…
Открываю дверь, в дом, больно ударив меня по руке вскакивает метла. Орудие чистоты и полета прыгает, пританцовывает.
— Ну что, подруга, полетаем?
Наспех напяливаю пуховик, валенки и бабушкин платок, открываю дверь на улицу, что-то кубарем летит с моего крыльца, но я не обращаю на это внимания.
— Но! Пшла!!!
И я взмываю в зимнее ночное небо.
Первые мгновения полета даются не легко, сердце бешено колотится, руки мерзнут и немеют, ветер звенит в ушах.
— Метла, метелочка, помедленнее пожалуйста!
Куда там помедленнее! Словно в насмешку надо мной метла стремглав несется вниз, на мгновение зависает и идет на крутой вираж.
— Метла, мать твою, я тебе не баб Нина, учиться долго не буду! На растопку печи пойдешь, а я себе в хозтоварах новую куплю!
Вредная палка резко останавливается и продолжает висеть в одном положении.
— Другое дело! А теперь летим!
И снова рывок, скорость и высота.
— Медленнее! Ниже на триста метров! Скорость двадцать километров в час! Выполнять! И я тебя отполирую тогда красиво. А хочешь, руны нарисуем…
Мы летели над деревней, уже не моей. Дома спали, людей не было видно, в окнах не горел свет. Мы летели над лесом — не моим, и я слушала чужие деревья и чужих духов. Чужие духи боялись, боялись неведомой черной силы, забвения, смерти. Все говорили об одном и том-же, о странных убийствах ведьм, о то, что грядет что-то страшное. И тут я увидела его.
Огромное озеро появилось передо мной словно из ниоткуда. Берега его замерзли, но по центру зияли полыньи. На дальнем берегу стояла одиноко огромная деревянная изба и чуть поодаль избушка на курьих ножках, обнесенная частоколом. Что-то я про эти место слышала, кажется, сюда возят туристов на народные гулянья. Метрах в ста от избы горел костер, вокруг него сидели люди. Издалека смотреть было не удобно, я подлетела ближе, и вдруг в голове услышала голос.
— Здравствуй, Вероника! Держись на высоте, не сбавляй скорость!
— Татьяна? Это вы?
— Да! И мы всегда общаемся друг с другом только на «ты»!
— Но ведь мне
— Не важно сколько тебе лет! Мы все сестры, старшие и младшие. И к сожалению, среди моих сейчас есть предательница. Пока я выясняю кто, пройдет время, ты выдашь себя и обретенную силу. Сейчас никто не знает, что ты приняла дар, а поэтому лети шестьдесят километров к востоку, да круто поверни направо, увидишь в лесу серую избу, постучишься дважды, а потом еще дважды.
— И кого я там увижу?
— Тебе откроет волхв Светозар — мой сын, и скажет, что делать.
Глава 17
Настасьины сапоги промокли, кожаные штаны покрылись ледовой коркой. Шубу женщина расстегнула, оторвала подкладку, намотала ее на голову и руки. Тяжело лезть сквозь лесную чащу, замерзшую, укрытую снегом.
— Я не умру, и я не сдамся. Ведь я боец, погоня, как показала жизнь — мой спорт и хобби, и вообще, ведьма я, или где.
Настя была уникальным образцом одаренного человека. Отдав свою силу полностью, лишившись дара, она, своим трудолюбием, ежедневными тренировками получила новый. Тысячи ведьмовских и ведьмачьих книг, умение работать с тонкими энергиями, собственными желаниями и эмоциями других людей. Нет, ее новый дар не был волшебным или колдовским. Это был лишь человечий дар. Дар упертого человека, не спящего ночами. Дар человека, вглядывающегося в оттенки ночной темноты. Дар человека, изучившего иврит и прочитавшего талмуд, в оригинале. Дар человека, изучившего иероглифы древнего Египта и прочитавшего фрески Карнакского храма, в оригинале. Дар человека, изучившего Суахили и прочитавшего рукописи жрецов Вуду, в оригинале. Дар человека, изучившего древнеславянский, и прочитавшего глиняные таблички при раскопках курганов, в оригинале. Настя была историком. Лучшим преподавателем восточноевропейской, славянской, древнеегипетской и западноафриканской мифологии в России. И если есть высшие силы, то они вознаградили женщину за ее старания. Она не могла видеть, то, что видят обычно ведьмы, не летала на метле, но она умела отлично слышать, чувствовать и думать.
Впереди забрезжил свет.
Деревня, Бог мой! Неужели деревня!
Маленькое селение, на три домика, засыпанная снегом дорога, да чуть поодаль развалины еще двух домов.
Пофиг! Постучусь в первый, а если не откроют, буду прыгать на пороге, до утра!
Каково же было удивление Настасьи, когда она обнаружила перед собой незакрытую на засов дверь. И каков был ее страх, когда она обнаружила кровавые следы на полу. Воспоминания вспыхнули в памяти женщины, слезы брызнули из глаз.
Мама, мамочка…. что же это, неужели и тут покойница… Хозяйка, хозяюшка….только будь живая, ладно?
Настя рванула в дом, как кобылица, у которой открылось второе дыхание.
В комнате, едва освещенной маленьким огарком, пахло убоем. На полу в луже крови лежало еще не остывшее тело.
— Бабушка, вы живы?
Пульс, прерывающийся, едва слышный.
— Так, слышите, не умирайте!
Кто здесь? Дочка, включи свет, там ночник, у окна.
На ощупь Настя бьет рукой по замасленной кнопке торшера: перед ней действительно бабушка. Бледная, слегка полноватая и очень — очень старая. Рубашка на груди разорвана, живот — превращен в кровавое месиво.
— Доченька, подай воды, там ковшик в ведре стоит!
— Это что вы удумали! Я вас вылечу, на ноги поставлю. По щекам Настасьи текут горькие слезы — понимает женщина, никого не вылечит, никого на ноги не поставит. Уж не эту бабушку точно, как и не поставила свою собственную мать.
— Да ты из наших, дочка. Тем паче знаешь! Видишь, не добили меня, дай воды! Я тебе силу отдам, нето она к ним в ритуал отойдет.
Каждый одаренный знает, как умирающая ведьма передает дар. Ей нужно что-то взять из рук преемницы и вернуть ей обратно. Вода, хлеб, веретено, значения не имеет, но чаще всего используют именно воду. Может быть потому, что ведьма — тоже человек и в предсмертной агонии хочет пить.
— Бабушка, кто тебя так? Ты видела?
— Конечно видела. Дочк, ты время то не трать, подай водички.
Трясущейся рукой Настя зачерпнула воды старым железным ковшом:
— Держи матушка.
— Вот спасибо, девонька! Дай тебе Бог здоровья! Младший бес с золотым кинжалом. По поручению черного колдуна, из старых. Как увидишь золотой кинжал, беги. Не сулят они добра! А колдун-то вишь, сам не явился, бесенка послал. А тот, малохольной, не справился. Я слышала, что они проводят ритуал, да не поняла какой. Десять ведьм им, мол, надо. Я — девятая. Только вишь, оно, как вышло. А ты возьми ковшичек, то девонька, возьми!
Едва Настина рука коснулась ковша, пронзило ее
