за моим взглядом. Потом она увидела ступню, пальцы, которые были сжаты, будто пыталась спрятаться.
- Майк? Что это, черт возьми, такое?
- Ты про что?
- Это! - указала она.
Я больше не мог притворяться. Этот придурок выставил свою ступню прямо на открытое место. А потом он снова издал этот звук. Нам обоим нужно было кое-что объяснить.
- Чувак... она увидела тебя. - Демон не двигался, будто не был уверен, что игра закончилась. - Мы оба сейчас смотрим прямо на тебя, чувак. Вылезай.
Демон, извиваясь, выбрался из-за дивана, и у моей жены отвисла челюсть. Она не сказала ни слова, только смотрела.
- Извини, - сказал он. - Я пытался.
- Э-э-э... Лиза, это... - Затем демон назвал имя, которое я не смог бы произнести, даже если бы попытался. - Он... демон.
- Рад с вами познакомиться.
- Что, черт возьми, все это значит, Майк? Я не понимаю.
- Он здесь, чтобы научить меня играть на гитаре.
- Научить играть на гитаре? В нашем доме. Демон... который, кстати, воняет дерьмом!
- Это из холодильника. Майк его чистил! Он сам же сказал.
- Вообще-то, чувак. От тебя действительно воняет. А теперь, может быть, ты заткнешься и дашь мне поговорить с моей женой?
Он сидел в кресле, ссутулившись и надув губы, пока я пыталась объяснить Лизе свой план и то, что это может означать для нашего будущего.
- Значит, подписав эту бумагу, ты будешь играть как Кирк Хэтфилд, а я не получу мужа в загробной жизни?
- Хэммет. Кирк Хэмметт. И мы не знаем, существует ли действительно загробная жизнь, или какой-нибудь мир духов, или вообще хоть что-то такое.
- Майк, в нашей гостиной чертов демон, который просит твою душу.
- Я бы сказал, что это не такая уж и плохая сделка.
- Вот именно Майк... А теперь отдай мне уже свою душу, пожалуйста. Поставь автограф вот здесь. Первый из многих, которые ты дашь, я уверен в этом.
- Я не могу поверить, что ты даже рассматриваешь это, Майкл. Это просто смешно.
- Как еще я смогу научиться играть?
- О, я не знаю... Может быть, стоит прижать задницу к стулу и действительно начать практиковаться.
Я знал, что она была права. Может быть, я никогда не буду играть так, как Кирк Хэмметт, но, по крайней мере, практика приведет меня хоть к чему-то, чем я смогу гордиться. Плюс, я сохраню душу.
- Прости, демон. Она права. Я не знаю, о чем думал. В любом случае, спасибо тебе.
- Просто "спасибо, демон"?
Демон снова выплюнул свою жвачку. Она отскочила от ковра и свернулась на нем клубочком, я подумала, может ли аромат резинки скрыть вонь гнилой курятины.
- Чувак... ты подпишешь эту бумагу, или я отниму у тебя пальцы, как у Айомми.
- Двигай уже отсюда.
- Ты не сделаешь ничего подобного, вонючий кусок дерьма, - сказала Лиза. - А теперь убирайся к черту из моего дома.
И вот так просто демон исчез. И появилось газообразное облако, как он и говорил, пахнущее горелыми спичками и метеоризмом. Я повернулся к Лизе. Она довольно серьезно нахмурилась. Я никогда не видел ее такой злой. Мне стало плохо, и я обнял ее, размышляя, что чуть не сделал - отдал свою душу отвратительному коротышке, который пах хуже помойного ведра.
Я разорвал объятия и посмотрел ей в глаза, сказал, что мне жаль, и пообещал, что буду практиковаться и однажды напишу для нее песню. Затем демон снова появился в другом газовом облаке.
- Извините... забыл свою жвачку.
Он поднял с пола комок жвачки и сунул его в рот, затем снова исчез. Еще одно облако осталось позади.
Я зарылся носом в волосы Лизы и глубоко вдохнул аромат ее шампуня.
- Лиз, - прошептал я. - Ты когда-нибудь слышала о педали квакушки?
"Очевидцы"
Пока мы высматривали новые тела, миссис Эштон протянул мне чашку дымящегося кофе. Это была уже моя вторая порция за утро, и на этот раз лучше, чем первая. Первая была с моей собственной кухни, а мой кофе не шел ни в какое сравнение с этим. У миссис Эштон была кофе машина. Может, и я когда-нибудь раскошелился бы на такую.
Вокруг нас стояла дюжина других людей, потягивающих дымящиеся напитки из кружек и наблюдающих за заброшенным домом на Саммердейл 201. Собрались почти все соседи - кроме миссис Чисхолм, ее муж все еще не построил пандус для инвалидных колясок, поэтому она сидела в своем кресле у эркерного окна. Я видел, как шевелятся ее губы, будто она пыталась завязать разговор, хотя ее никто не мог услышать. Или, может быть, она просто говорила сама с собой - или с Богом - о бедных детях, чьи останки вытаскивали из-под земли на том участке.
Ланс Ладвик принес раскладные стулья. И если бы мы так не боялись, что на нас будут косо смотреть, держу пари, один из нас уже давно раскрыл бы их. Но мы посчитали, что это будет невежливо.
Через некоторое время Лэнс сел в один из стульев и подтолкнул меня локтем.
- Я почувствовал запах последнего. Ты тоже?
- Думаю, что да, - сказал я.
Почувствовал запах разложения. Он был отвратительным. Но я не сказал ни слова. Мне показалось, что это будет грубо по отношению к детям.
Время от времени мисс Бриннстул подходила к офицеру и просила сказать количество погибших. Каждый раз она возвращалась с новым числом, и каждый раз мы все смотрели на свои колени и недоверчиво качали головами. Я думаю, каждый из нас чувствовал себя немного виноватым. Мы все бывали в том дворе, ухаживали за газоном, сажали цветы и даже развешивали украшения
