Его телефон зазвонил, он отошел и кивнул, чтобы я оделась.
– Иди в машину и прекрати реветь.
Огромный рэндж ровер долго петлял в горах, пока наконец не въехал в трехметровые ворота. Из дома доносилась музыка. Ушам не верю, «Полонез» Огинского. Была одной из моих любимых композиций в музыкальной школе. Мне захотелось прикрыть плечи, платье было неподходящим. Вряд ли вообще были места, куда оно подходило…
Беляев прилизал гелем светлые волосы, глаза стали еще больше. Черный ему определенно шел. Я обратила внимание, что его пиджак был надет на голое тело. Он подал руку.
– Боишься? Лицо уже зеленое. Давай сегодня без рвоты, нужно сохранять товарный вид до конца мероприятия.
– Что вы сделаете? Я ведь больше не вернусь к вам, так?
Он не отвечал. Мы вошли внутрь, и я едва не свалилась в обморок. Под звуки одного из величайших классических произведений, по роскошному холлу с мраморными колоннами, в центре которого стоял фонтан, передвигались практически обнаженные люди. Счастье, что я не ужинала. Тошнота от увиденного собралась в горле.
– Энджел, брат! Ты превзошел сам себя, родной… – хрипловатый голос мужчины напугал меня еще больше. Черноволосый, высокий, с огромными ладонями.
– Здравствуй, Шерхан. Благодарю, друг. Рад, что ты пришел.
– Получил твое приглашение и отменил все дела на сегодня.
– Приятно слышать.
– Я не просто так здесь, Ангел. Нам нужно кое-что обсудить.
– Вопрос закрыт, Шерхан, я же сказал…
– Аллах всегда был благосклонен ко мне и давал все, что я желал… Попытаю удачу снова.
Еще секунду назад смеющийся Беляев вмиг стал серьезным. Сжал челюсти, на шее проступили вены.
– Не сегодня. Слишком особенный вечер. У меня уже назначены пара сделок ближе к полуночи, не хотелось бы потратить всю ночь на работу. – Шерхан посмотрел на меня и облизнул губы. Наверное, только вчера спустился с гор!
– Как зовут твою спутницу? – я проигнорировала его вопрос, ища поддержки у стен и пола.
– Таис, – ответил Беляев.
– Таис Афинская… ночь будет полна событий, – прошептал Шерхан. Мое платье его заинтересовало, он с любопытством осматривал каждый сантиметр ткани. – Увидимся… Это зарево ночью в дали, и твой грех в небе нечистом… – он удалился, напевая какую-то мелодию под нос. Мне стало жутко. Беляев проводил его взглядом.
– Ну, как обстановка? Глаза испуганные, вся дрожишь. Иди-ка сюда… – Беляев убрал телефон и подвел меня к фонтану. Он вновь был расслаблен и улыбался. – Где-то в этом очаге разврата должны быть бокалы.
– Доброго вечера, держи мой, – каблуки на моих туфлях подкосились. Лев на обнаженной груди зарычал мне в лицо. Демид подставил бокал под фонтан и наполнил его пенным напитком. На нем были только черные брюки и бабочка на шее. Босые ноги на мраморном полу смотрелись странно. Я хотела предупредить его, что это чревато воспалением простаты, но не решилась. Энджел забрал из его рук бокал и подал мне.
– Пару глотков, поверь, так будет лучше.
Какая антисанитария… Демид и Энджел не сводили с меня глаз. Пришлось глотнуть. Шампанское было ледяным и сладким.
– Где моя пара? – все так же глядя на меня спросил Демид.
– Сейчас будет.
– Сервис хромает?
– Дема, обижаешь… посторожи, – Энджел кивнул на меня и отошел.
– Нравится?
– Что?
– Вечеринка?
Я помотала головой и сложила руки на груди, не зная куда деть пустой бокал. Демид забрал его и вновь наполнил. Запахло едой. Мимо стали ходить официанты с огромными красными подносами. Демид притормозил одного и положил в рот тарталетку с черной икрой. Взглядом предложил мне, я опять помотала головой.
– Ты вообще не любишь вечеринки?
– Я… я все время учусь, училась…
– А здесь нравится?
– Нет, – я усмехнулась, но говорить вслух, про то, что адекватным людям такие сборища не по душе, не стала.
– Не мерзнешь на вершине своих моральных устоев? Спустись пониже, здесь гораздо теплее, – мне показалось, что лев на его груди оскалился еще сильнее.
– Они вполне себе земные… мои устои. Просто не такие как ваши.
– Пошли…
– Это обязательно? Можно я посижу там, – в конце коридора у окна стояла маленькая кушетка.
– Неужели не интересно?
– Нисколько, – я боялась признаться даже себе, как дико манил звук оркестра за теми массивными дверями. Сейчас я слышала итальянскую польку, гул голосов и смесь всевозможных духов.
– Совсем-совсем?
– Совсем, – я сглотнула. Было не легко удержать взгляд от его тела.
Он поставил бокал на край фонтана и направился к дверям. В этот момент с улицы вошли еще несколько мужчин. Дресс код был все тот же. Брюки и бабочка на голое тело. Они оглядывались по сторонам словно хищные звери. Я в который раз пожалела о своей выдающейся груди. Отвернулась, но вспомнила, что и спины у моего платья не было. Для кого вообще шьют подобную одежду! Мужчины смотрели на меня как шакалы.
– Встречаешь? – обратился ко мне один из них.
Я искала взглядом Демида, буквально сорвалась с места за ним. Глупая дурочка, думала, что с ним безопасней. Но там, за дверями… Передо мной предстал зал царя Калигулы.
– О господи! – я отвернулась к окну, машины не переставая заезжали во двор.
– Прошу вас, – мурлыкнула рядом девушка. На подносе стояли разноцветные коктейли, я сразу отказалась.
– Вы Мессалина?
– Кто? – похлопала та наращенными ресницами.
– Супруга императора Клавдия. Известна своим властным нравом и развратным образом жизни, – Беляев появился совершенно внезапно. Настроение этого человека менялось молниеносно, он не был таким веселым как пять минут назад. – А вот кстати и она…
Я непроизвольно оглянулась. Сама Мессалина, кто выдержит. Я сбилась со счета в какой раз шок настиг меня сегодняшней ночью. Но она переплюнула все что было ДО. Тонкая талия, пышные бедра, кудри спадающие по обнаженной груди. Мулатка, приближающаяся к нам, напомнила мне Габриэль Юнион. В школьные годы я раз сто посмотрела «Добейся успеха», мечтая научиться танцевать как те девчонки. Но папа сказал, что для приличной девочки такие танцы не подходят.
– Сара, сладкая… – Беляев запустил язык в ее рот. Девушка почему-то смотрела на меня, отвечая на его поцелуй. Я же почувствовала, как свело скулы, слюна стала заполнять рот. – Выглядишь роскошно.
– Спасибо.
– Демида не видела?
– Во-о-он там. Уже наслышана о нем от девчонок, – она обошла меня сзади и положила руки на плечи.
