Данный период характеризуется парадоксальной ситуацией, при которой легально принадлежность Чечни к России была закреплена, но при этом, по сути, была легитимизирована внеправовая политика этнодоминации чеченцев на территории республики. В течение этого периода тысячи русских были не только насильственно изгнаны с мест своего проживания, но и лишены собственности или просто убиты.
Применение термина геноцид в отношении ситуации с русским населением, сложившейся в Чеченской, и отчасти Ингушской республиках в период с 1991 по 1999 годы, обосновано тем, что убийства русских в означенный период на данных территориях фактически стали факторами статистической убыли русского населения. И это наряду с миграционным оттоком и отрицательным естественным приростом. Напомним, что согласно конвенции ООН «О предупреждении преступления геноцида и наказании за него» от 1948 года геноцидом являются «действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую»[72]. Причём к разряду таких действий относятся не только непосредственно убийства, но и причинение тяжких телесных повреждений или умышленное создание невыносимых жизненных условий лицам по указанным групповым признакам. Сложность состоит в том, что факты геноцида на протяжении означенного периода не только не учитывались статистически, но сознательно замалчивались, в том числе и усилиями федерального центра, не заинтересованного в том, чтобы экстремальная острота этнической напряжённости на российском Кавказе стала фактом общественного сознания. При этом ряд примеров в их сопоставлении с общим контекстом позволяет быть уверенным в том, что политика уничтожения русских имела систематический характер. Вот лишь несколько свидетельств на этот счёт, взятых из открытых источников:
В. Кобзарев, проживал в Грозненской обл.: «7 ноября 1991 года трое чеченцев из автоматов обстреляли мою дачу, я чудом остался жив»[73].
В. Назаренко, проживал в г. Грозном: «В г. Грозном жил до ноября 1992 г. Дудаев потворствовал тому, что против русских открыто стали совершаться преступления, и за это из чеченцев никто не нёс наказания. Неожиданно исчез ректор грозненского университета, а через некоторое время его труп случайно нашли закопанным в лесу. С ним поступили так, потому что он не хотел освобождать занимаемую им должность»[74].
Б. Ефанкин, проживал в г. Грозном: «В мае 1993 года в моём гараже на меня напали вооружённые автоматом и пистолетом двое чеченских парней и пытались завладеть моей машиной, но не смогли, т. к. она находилась в ремонте. Стреляли у меня над головой. Осенью 1993 года группа вооружённых чеченцев зверски убила моего знакомого Болгарского, который отказался добровольно отдать свою автомашину “Волга”. Подобные случаи носили массовый характер. По этой причине я выехал из Грозного».
О. Шепетило, 1961 г.р.: «В г. Грозном проживала до конца апреля 1994 г. Работала в ст. Калиновская Hаурского p-на директором музыкальной школы. В конце 1993 г. я возвращалась с работы из ст. Калиновская в г. Грозный. Автобуса не было, и я пошла в город пешком. Ко мне подъехала машина “Жигули”, из неё вышел чеченец с автоматом Калашникова и, угрожая убийством, запихнул меня в машину, отвёз на поле, там долго издевался надо мной, изнасиловал и избил».
Д. Гакуряну, проживал в г. Грозном: «В ноябре 1994 года соседи-чеченцы угрожали убийством с применением пистолета, а затем выгнали из квартиры и поселились в ней сами».
Маргарита Сергеевна, проживала в Петропавловском районе Грозного: «В 1997-м у мамы сердце не выдержало. К нам соседи всё ходили: “Продайте дом и уезжайте, пока силой не отобрали”. Мама не смогла перенести моральные страдания. Спустя год, в 1998, мужа на улице средь бела дня расстреляли. Хотели отобрать машину, но он стал защищаться. Так его избивали сначала долго, а после расстреляли из пистолета. На глазах у маленького сына…» и т. д.[75]
8 октября 1999 года в станице Мекенская местный житель-чеченец целенаправленно совершил убийство 34 русских жителей станицы, включая женщин, стариков и детей, а также одного турка-месхетинца. Ахмед Ибрагимов таким образом хотел заслужить право находиться в рядах ваххабитов. Как рассказал об этом начальник временного пресс-центра МВД РФ Анатолий Платонов: «Ваххабиты — они стояли здесь лагерем — предложили совершить ему геройский поступок для того, чтобы они могли принять его в ряды боевиков и он мог уйти с ними. Он шёл по улице и убивал всех, кого только видел. Среди убитых были близкие, знакомые, которые нянчили его детей, соседи по его дому». Ещё до прихода федеральных сил местные жители-чеченцы сами расправились с преступником — приковали цепями к решётке и забили ломами. Мулла запретил хоронить его тело на кладбище[76].
Справедливости ради надо сказать, что хотя и в гораздо меньших масштабах, и с гораздо меньшим количеством убийств, но такая тенденция сохранялась и на протяжении 2000-х: «Летом 2006 года от нападений и поджогов пострадало более десяти русских семей на территории Республики Ингушетия, убита заместитель главы администрации Сунженского района Галина Губина, которая занималась реализацией программы возвращения русских в республику. В ночь на 16 июля 2007 года в центре станицы Орджоникидзевская Сунженского района было совершено убийство 55-летней учительницы Людмилы Терёхиной и двух её детей. Во время похорон жертв этого убийства 18 июля 2007 года произошёл взрыв, ранения получили более десяти человек»[77]. Подобных примеров множество, нет смысла их все здесь перечислять, так как значительная их часть зафиксирована в различных открытых источниках, в том числе в докладе «Северный Кавказ: русский фактор»[78].
