Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
– Нет, товарищ комдив. Польский не знаю, но у меня были хорошие учителя по географии. Трудно было, но разобрался, – честно признался лейтенант.
– Так быстро? – усомнился комдив.
– Так ведь я над ней весь вечер корпел. Было время расколдовать.
– Молодец. Как зовут?
– Любавин Василий Алексеевич.
– Так вот что, товарищ Любавин. Вы эту карту нашли, вам и проверять ваше предложение. Пошлите бойцов в разведку, и пусть они узнают, насколько данные вашей карты соответствуют истине. На все у вас час, – комдив посмотрел на циферблат часов, давая лейтенанту возможность сверить свое время со временем командира. – Через час жду вас с докладом. Все ясно?
– Так точно, товарищ комдив. – Любавин козырнул и, взяв карту, отправился исполнять приказ.
– Но, товарищ комдив, мы и так много времени потеряли, теперь еще час на разведку, – заныл Гусыгин, но его опасения были напрасными.
– Не беспокойтесь, по поводу этой задержки я дам разъяснения товарищу командарму, – успокоил его комдив.
Весь отпущенный Рокоссовским час Гусыгин провел как на иголках. Он волчком крутился вокруг комдива, который вместо того, чтобы сидеть в тени и ждать донесения, стал знакомиться с батальоном капитана. Неторопливо прохаживаясь от одной группы бойцов к другой, он спрашивал, какие у них потери. Как давно они идут, кормили ли их сегодня, каково у них настроение и многое другое, что, по мнению капитана, ему было знать совершенно необязательно.
При этом было видно, что комдива действительно интересуют солдатские ответы и спрашивает он совсем не для проформы.
Вопреки надеждам комбата Рокоссовский дождался возвращения разведчиков. Узнав о том, что Любавин лично возглавил разведку, он сделал ему замечание. Сказав, что исполняя обязанности комроты, он не имел права этого делать.
– Такая оплошность мало простительна сейчас и совершенно непростительна во время большой войны. Запомните это крепко, лейтенант, – наказал комдив, к тайной радости Гусыгина. Затем приказал Любавину взять свой взвод и, скрытно обойдя фольварк, атаковать противника с тыла.
Комбат ожидал, что лейтенант попросит заменить его, но, к его удивлению, Любавин согласился и еще поблагодарил за оказанное ему доверие.
Когда в небо взвились две белые ракеты, обозначающие начало атаки, комдив приказал броневикам вести непрерывный огонь по фольварку, а затем, выждав несколько минут, бросил в атаку роту старшего лейтенанта Хлебовского. Двойной удар сломил сопротивление противника, и дорога на Львов стала свободна.
Храбрецам часто везет. Не стал исключением и случай с лейтенантом Любавиным. При осмотре захваченного фольварка солдаты обнаружили несколько заправленных грузовых машин. С разрешения комдива они были конфискованы, и, посадив на них солдат, лейтенант не только с лихвой наверстал отставание выдвижения к назначенному рубежу, но сумел прибыть раньше назначенного срока ко Львову, возле которого шла интенсивная перестрелка между немцами и поляками.
Первые попытались лихим наскоком захватить город раньше русских. Вторые, получив подкрепление в виде прорвавшихся ко Львову двух батальонов полковника Сосновского, пытались прорвать окружение врага и уйти в Румынию.
Ни те, ни другие к вечеру 20 сентября особо не преуспели в своих намерениях, к огромной радости командования Украинским фронтом, успевшего подтянуть и нарастить свой ударный кулак под Львовом.
Для переговоров с немцами прибыл комбриг Яковлев, потребовавший полного отвода немецких войск от Львова. Для считавшего Львов своей законной добычей немецкого генерала Бейера это требование было неприемлемым, но звонок из ставки ОКХ заставил его подчиниться.
В ночь с 20 на 21 сентября немцы покинули свои позиции, которые немедленно были заняты советскими войсками, умело отвлекшими внимание поляков артобстрелом Львова. Всю ночь генерал Лянгнер ждал атаки «советов», готовый отразить ее всеми имеющимися в его распоряжении силами, но ничего не произошло. Вместо этого утром к нему прибыли советские парламентеры с предложением о сдаче города в связи с его полным окружением советскими войсками.
Весь день прошел в интенсивных переговорах с Варшавой, которая разрешила генералу действовать по собственному усмотрению. Все это время ко Львову подходили новые советские подразделения, и к вечеру, ввиду безвыходной ситуации, господин генерал решил подписать протокол сдачи города Львова. Согласно ему польские войска 22 сентября оставляли город. При этом офицеры получали гарантии личной свободы и личной неприкосновенности, а также возможность выехать на территорию Румынии или Венгрии по своему выбору.
Решение генерала было воспринято в войсках и жителями города неоднозначно. Многие были против передачи Львова большевикам, и их несогласие проявилось в вооруженном противостоянии «освободителям».
После того как поляки стали складывать оружие и сдаваться в плен, советское командование решило провести парад победителей по улицам Львова, но с торжеством произошел конфуз. При продвижении по центральной части города советские подразделения попали под огонь засевших за баррикадами поляков, отказавшихся признать сдачу города.
Около часа они оказывали упорное сопротивление, не жалея патронов, пока подошедшие танки Т-28 огнем своих орудий не разнесли в пух и прах польские баррикады и их защитников. Также при помощи пушек, но только танков БТ-5, были уничтожены стрелки, засевшие на крышах некоторых львовских домов и на колокольнях костелов.
В отместку за пролитую кровь своих товарищей солдаты схватили группу сдавшихся в плен жандармов и расстреляли их возле одной из рогаток в предместье города. Поляки пытались протестовать, но все было бесполезно. До самой ночи польский город Львов стрелял и сопротивлялся, прежде чем стать советским городом.
Глава III
Бойтесь данайцев, дары приносящих
Сэр Невилл Чемберлен очень болезненно переживал пощечину, которую ему нанес Вячеслав Михайлович Молотов, подписав договор о ненападении с Германией. Если бы не его аристократическое воспитание, он бы сбросил с себя островную сухость и чопорность и дал волю чувствам.
Возможно, что он не кричал бы, не падал на ковер и не стучал по нему ногами. Возможно, это была бы какая-то иная форма проявления гнева, но с младых ногтей воспитанный в том, что другой не должен видеть твоих эмоций, Чемберлен стоически переживал свою неудачу, а она была огромна.
Не каждый день с грохотом рушатся имперские проекты, на реализацию которых было потрачено столько сил, времени и средств. Проект, который должен был стать главным украшением послужного списка Чемберлена как политика и государственного деятеля мирового масштаба. Большая европейская война, новый крестовый поход объединенной Европы против большевистской России, увы, пока не состоялся.
В долгом поединке, что продолжался ни много ни мало девять лет и должен был закончиться победой двух мировых держав, в самый последний момент хитрый Сталин поставил подножку – и английский лев упал лицом в грязь.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
