— А вы знали, что для каждого количества цветов в композиции существует свое определенное значение? — Не дожидаясь моего ответа, он пустился в рассуждения: ‒ Один цветок дарят тому, кому хотят оказать знак внимания, три — уважение, пять и семь — признания в любви. Исключение из этого правила — розы, — манера говорить курьера чуть изменилась, стала менее вызывающей. Но это длилось недолго, и вскоре он заговорил прежним чуть гнусавым голосом. — Одна роза, типа, значит «ты — единственная», три — чувак говорит, что любит вас, а сто восемь — парниша решил сделать вам предложение.
— Да вы хорошо знаете свое дело, — за такую осведомленность его стоило похвалить. — Так любите цветы?
— Люблю дарить их красивым девушкам.
Была уверена, если бы не очки, скрывающие глаза парня, он непременно бы подмигнул мне. Взглядом пробежалась по форме, но не смогла найти имя отправителя.
В повисшей тишине отчетливо слышалась песня, что включила Аня.
— «Адамас», — одобрительно покачал курьер головой. — Они клевые! Тоже слушаете?
— Вынужденно, — не хотела развивать эту тему. Меня больше интересовало, от кого эти цветы. — Кто заказал доставку?
— Там должна быть записка, — и кивнул на охапку роз в моих руках.
Среди такого обилия красных тонов сложно было не заметить белоснежную маленькую открытку.
Не по-мужски красивым каллиграфическим почерком было выведено:
«Королеве — королевские цветы.
Марго, не сомневайся, это ты.
Вдохни аромат их — насладись,
А прочитав записку, улыбнись».
И как по волшебству, мои губы растянулись в широкую улыбку. Снова нырнула носом в цветы, не переставая улыбаться, как слабоумная. Что ни говори, получать подарки приятно. Так замечталась, что не сразу заметила, что курьер так никуда и не ушел и наблюдает за мной — стало некомфортно.
— Ради такого зрелища стоило ненадолго превратиться в курьера, — прозвучал чисто и без жеманства голос парня. Я застыла, пристально разглядывая его. Вот почему что-то показалось мне знакомым. Надо же быть такой дурой, Рита!
— Да вы неплохой актер, Константин… — сделала паузу, прося подсказать его отчество.
— Львович, — чуть поклонился он, словно представляясь, и снял очки.
— Константин Львович, — повторила, — отличное представление. По истине, талантливый человек талантлив во всем.
— Вы мне льстите, Маргарита…
— Александровна, — подсказала. — Как ты узнал мой адрес? — заговорила уже серьезно.
Костя решил состроить из себя секретного агента:
— У меня свои методы, ‒ чуть прищурив глаза, кивал.
— Что за игры? ‒ у меня было ощущение, что общаюсь с ребенком, а не взрослым мужчиной. Невозможно нормально разговаривать с человеком, для которого все забава. ‒ Зачем эти цветы? Кажется, я ясно дала понять, что между нами ничего не может быть.
— Я упрямый, — нагло заулыбался Костя.
— Как осел? — сорвалось с языка.
Парень нисколько не оскорбился и выглядел все таким же веселым:
— Можешь говорить все что угодно, но я собственными глазами видел твою реакцию на цветы и, соответственно, на меня.
Еще один Шерлок Холмс!
Он серьезно считает, что паршивым, ладно, восхитительным букетом можно покорить меня? Будто я дуреха, которую привлекают разноцветные фантики. Он ошибается, если думает, что после одного красивого жеста я окажусь у его ног. Чувства не купишь, душевную теплоту не обменяешь на дорогие подарки.
— Если я люблю пить молоко, это не значит, что я влюблена в корову, — дедукция, так дедукция.
Костя, наконец, стал серьезным:
— Никогда не думал, что такое случится, — он взял меня за руку и прижал ее к своей груди, накрывая ладонью. Сделал мхатовскую паузу и душещипательно продолжил: — Не думал, что влюблюсь в девушку за ее острый язык.
Если он считает это комплиментом, то вновь просчитался.
— Не рано ли ты заговорил о любви, сладенький? — освободила руки от его хватки и сложила на груди. ‒ Ты меня совсем не знаешь.
— С этим я бы поспорил, ‒ он встал в точно такую же позу, как я. Он что, решил опробовать на мне психологические приемы? ‒ Например, успел отметить, что ты ерничаешь, когда называешь кого-то «сладенький».
— Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять это, — усмехнулась его самонадеянности. — Сможешь ответить, какой мой любимый фильм? Цвет? Еда? Кто мои друзья? Родители?
Он развел руками:
— Чтобы все это узнать, нужно время.
Теперь прищурилась я:
— Как и на то, чтобы влюбиться.
— Не веришь в любовь с первого взгляда? ‒ спросил игриво.
— По твоей логике, с таким же успехом можно полюбить и пень с глазами, — пустилась, как потом поняла, в дурацкие рассуждения. ‒ Он безмолвный, и ты ничего о нем не знаешь, кроме того, что он пень.
Реакция Кости оказалась ожидаемой — он хохотал от души. Ну нет, мы что в цирке, а я клоун?
— Может, кто-нибудь полюбит его за глаза, — предложил весельчак в перерыве между приступами смеха. — Пням тоже нужна любовь, Марго.
— Вот иди уже и полюби свой пень! — рассердившись, предложила осуществить сей акт любви. — Кажется, я начинаю тебя ненавидеть, Кит, ‒ прошипела его неприятное прозвище.
— Нет, детка, это любовь, ‒ не согласился парень.
— Тогда почему у меня желание придушить тебя? — злилась, потому что не знала, что сказать или сделать, чтобы он перестал потешаться надо мной. Боже, я снова оказалась в школе, когда мальчишки проявляли свою симпатию глупыми поступками, которые вызывали только неловкость и раздражение.
— Узнай у Фрейда, ‒ продолжал веселиться засранец. ‒ Возможно, так проявляется твое скрытое сексуальное влечение ко мне.
— Не надейся, меня не влечет к психопатам.
Шум фена, наконец, стих, и послышался заинтересованный голос Ани:
— Рит, кто пришел? Это все-таки Олег?
— Кто такой Олег? — это все, что волновало музыканта. Тогда как меня — то, как не дать Ане увидеть, что у нас в квартире «сам Кит из «Адамас».
— Не твое дело, — прошипела едва слышно, чтобы еще больше не привлекать внимание подруги.
Звук приближающихся шагов заставил меня запаниковать. Перегородила путь возникшей в коридоре Ане, всучив в руки букет, который с успехом загораживал обзор, скрывая Костю от ее любопытного взгляда:
— Найди, куда это пристроить.
— Можно поосторожней? — недовольно заворчала девушка. — Это курьер? — и старалась рассмотреть парня сквозь стебли, но когда поняла, что это бесполезная затея, спросила: — А для кого цветы?
