Он ни разу не коснулся её, хотя Саша чувствовала, что ему хочется провокации.
– Просто иди в ванную. Тебе же наверняка хочется нормально вымыться.
– В клинике мне тоже запрещали закрываться, – прошипела она.
– Я разрешаю тебе закрыться. Но тебе следует помнить, что любой замок – это иллюзия безопасности, – Кристиан отошёл от неё, и Саша смогла вдохнуть свободнее.
– Ты не понял, – от страха в ее хищно обострившихся чертах не осталось и следа. – Меня нельзя запугать угрозами и заставить подчиниться. Ты уничтожил мою жизнь, мне нечего терять. Или интересно, как я поведу себя? Очень просто. Я действительно сбегу так или иначе, – при этом продолжала стоять на пороге. – А если выпадет хоть малейший шанс, попытаюсь тебя прикончить.
– Думаю, ты сможешь размышлять более адекватно, когда придешь в себя, – спокойно ответил Кристиан. Саша переглянулась с Фишером, и сумела выхватить в его взгляде легкую заинтересованность.
Перестав обращать на свою гостью внимание, он снял пальто и вытащил из темного чехла ноутбук. Действуя на автомате, поставил чайник на плиту, включил компьютер и расстегнул две пуговицы на черной рубашке.
Саша же, в свою очередь, дикой мышкой перебежала в сторону ванной комнаты.
Странно. Перестала сопротивляться?
Пока кипятилась вода, Кристиан внимательно смотрел в монитор. Материалы по делу уже пришли на почту.
«…гениталии убитого частично обнаружились в его пищеводе и желудке. Судя по их состоянию, были проглочены за несколько часов до смерти. Убийца заставила жертву смотреть на себя в зеркало при этом».
«Длина ладони преступника – восемнадцать с половиной сантиметров».
«Одежда убитого аккуратно сложена у кровати».
– Она педантична, ее ярость хладнокровна. Девушка взяла из вещей телефон, оставила нам сообщение, положив гаджет в самый центр стола, – бормотал Кристиан, постукивая по своим губам кончиком шариковой ручки. Блокнот лежал рядом.
Чайник выключился, издав характерный щелчок и испустив вверх, как долгий выдох, теплую струю пара из носика. Кристиан, почти не глядя, кинул в кружку полторы ложки заварного кофе. Он добавил туда кипяток и немного мускатного ореха.
Через некоторое время он заметил, что вода в ванной не шумит уже давно, а гостья не появляется в комнате. Он отставил в сторону кружку с кофе, и пошел в свой кабинет. Увидев за занавеской перед выходом на балкон тонкий силуэт девушки, он медленно встал у стены, скрестив руки на груди.
– Представляю, с каким разочарованием ты обнаружила, что в ванной нет ничего острого.
Саша медленно повернулась к нему, выглядывая из-за занавески. Кристиан вытащил из кармана крохотный ключик и подбросил его в ладони:
– Полагаю, ты думала, как пробраться на балкон.
– Я всё равно убегу, – уверенно и спокойно ответила ему она.
Кристиан снисходительно улыбнулся, кивнув каким-то своим мыслям и, глядя в сторону, заметил:
– Спать в наручниках очень неудобно. Я прикую тебя, если ты попробуешь еще раз.
– Можешь рискнуть, – хрипло отрезала она.
Он мотнул головой в сторону кухни:
– Тебе нравится кофе?
– Ты придурок? Какая тебе разница?
– Вежливость. Ты в первый раз в агентстве, и я проявляю гостеприимность.
– В агентстве? – беспокойно переспросила она. – Что за агентство?
– Скоро ты сама всё поймёшь.
– Повторяю, я не намерена участвовать в твоих играх. Мне всё равно, чем ты занимаешься!
– Ну, разумеется. Собираешься продолжить детскую истерику… Если всё же хочешь кофе, идем на кухню, – он спокойно повернулся к ней спиной. Саша уже успела заметить, что он не расстается с оружием на поясе. Но она смотрела на него без опаски. С завистью.
Я не привык к тем, кто в каждый момент ждет битвы. Людей, утверждающих, что им нечего терять – много, но это почти всегда – бахвальство. На самом деле каждому есть, что терять. В первую очередь – надежду.
У Александры не могло не быть надежды – так я думал. Её семья и близкие в порядке. Её жизнь ещё может наладиться, если она убежит от меня. Она не станет ни убивать меня, ни рисковать собой. В первые секунды встречи со мной ею двигала ярость. Но сейчас она приходит в себя.
Всем есть, что терять. Я отвык от людей, которых можно назвать отчаянными. Александра слишком умна, чтобы не понимать своей ситуации, поэтому она будет осторожна.
В кухне Саша, словно кошка, села на стул, поджав под себя ноги. В ней чувствовалось стремление всюду занять минимальную площадь в пространстве. Она смотрела на черную луну, отражающуюся в кофейной чашке, ее взгляд маскировал напряженную работу мысли.
В тишине Кристиан продолжал переключать фотографии с одной на другую, щелчки мыши казались оглушительно громкими, они отсчитывали время до некоего важного момента.
Неожиданно девушка отошла от стола, кружка выскользнула у нее из рук. Саша живо схватила острый кусок керамики и без колебаний прижала к своему горлу. Глаза её в ту секунду, как ни странно, были ясными и серьезными. Взгляд экзальтированного мученика – он не взбешен, не во власти эмоций. Саша казалась собранной и владеющей собой, но ее выдавал тревожный блеск глаз.
– Ты дурак и ничего не смыслишь в людях! Не всех можно запугать и не все поддаются контролю, – безмятежным тоном произнесла она, беря ответственность за спокойствие того, перед кем совершает суицид. – Ты кое-что не учёл. То, что я видела там… То, что было со мной там… покалечило меня. Кем я вернусь домой, даже если и сбегу от тебя? Кем я стану, если убью тебя? – она горько усмехнулась. – Посмотри на меня! Я боюсь людей до такой степени, что мне страшно кого-то звать на помощь. Я не смогу работать, не смогу влиться в социум. Но, знаешь… после всего, что я увидела – я не хочу в него вливаться. Я не хочу жить в мире, где такое могут сотворить с человеком! Я видела, как истязают больных. Я смотрела и не могла понять… кто это передо мной… Эти существа в белых халатах были похожи на людей, но они не были людьми. Они не действовали, как люди. Я не хочу дышать с ними одним воздухом! Я не хочу знать, что они существуют. Я не могу этого вынести!
– Эта кружка мне нравилась, – хмуро сказал Кристиан, с сожалением рассматривая осколки. Он перевел взгляд на девушку и флегматично отметил:
– Ты не станешь резать себе горло. Это очень сложно, а ты не обладаешь должной физической силой и сноровкой.
Саша посмотрела на него ничего не выражающими, кроме решимости, глазами, и твердо отметила:
– Мне плевать, что ты сделаешь с моим телом!
Я действительно не привык к несчастным безумцам, внутренне свободным от каких бы то ни было условностей.
Страхи большинства людей и их привязки обычно предсказуемы – пропажа денег, дома, спортивной машины. Со смертью близкого человека бывает проще справиться, потому что для многих она не несет столько последствий, как сгоревший дом. Люди отрицают подобные уличения, и это похоже на непризнание фаллических символов в своем сне или утаивание позорных, вредных привычек. Но это – правда, человеческий ресурс денег не стоит, а вот вещи стоят очень дорого и заменить их бывает труднее. Что такое эта ваша одушевлённость, честное слово?
