Я сцепила руки, зубы и мысли. Не важно! Вавилор, в просторечии Вавилорский Колодец, может спать спокойно.
Альерг временно смирился, что истины не даются по первому требованию, и перешел к очередным запугиваниям:
– Так как в руках Лиги человек, измененный Тварью, нам всем нужно соблюдать особую осторожность.
«Так отпустите его!» – мысленно возопила я.
– Не скрою, – поморщился телепат, – риск огромный. Пророчества, предсказания и все прочее, особенно здравая логика, говорят о крайне неблагоприятном исходе охоты на Тварь, но… другого выхода нет, если судить по легендарной Книге проклятых. Нам необходимо использовать единственный шанс. Это одна из причин, почему ты не должна выходить из крепости без охраны или даже с охраной, но без меня.
Так. Теперь еще и Книга проклятых… Я мысленно пробежалась взглядом по корешкам книжных полок всех библиотек, в которые когда-либо ступала моя нога. Что за книга? Почему мне не читала ее на ночь няня?
– Вторая причина, – продолжал опекун. – Слуги Бужды вышли на твой след. Вплотную. Дышат в затылок. Сегодня в Гарс прибывает наблюдатель из ордена Рота. Это официальный визит. Они обеспокоены событиями в Оргеймской Пустоши. Мы не можем им отказать по договору с этим орденом. Хотя официально ротцы сохраняют нейтралитет, но их посол, магистр ал… Краст, тайно служит Бужде. А что мы могли сделать? Не допустить его сюда было бы крайне неразумно. Это значит, что с этого момента ты постоянно под усиленным наблюдением Лиги.
Такая перспектива меня совершенно не устраивала. На мой след пробужденные вышли еще семнадцать лет назад, когда пронюхали, что мой отец обзавелся ребенком. С тех пор и ходят, не зная, каким именно. Удивительная ненависть. Необъяснимая. Не ко мне – к отцу, который, к моему несчастью, был Главой Лиги. И зачем рожать детей в таких условиях? Я видела его один только раз в жизни, когда он запретил мне называть себя отцом для моей же безопасности. Впрочем, и свою мать я видела только издали. С рождения перетыкивает меня Лига с места на место, с рождения я живу под колпаком то кормилицы, то опекуна, то всего Совета сразу.
Но быть узницей в собственном доме? Да что там – в собственной голове?!
Я уже видела, как Лига неусыпно обходит дозором буйный сад моих мыслей, прикидывая, какие заросли корчевать в первую очередь, пинцетом выковыривает воспоминания, с фонарем стоит над каждым образом, заглядывает под одеяло эмоций. Этого ужаса мне не выдержать.
– Никакого ужаса не будет, Рона. И никто не будет копаться в твоих мыслях. Поверь, это скучно. Контролируется только то, что будет превышать нормальный эмоциональный уровень. Норму дыма. Не мешает же тебе пожарный дозор?
Еще как мешает! Я его боюсь. Он может в любой момент кинуться мне на голову. Вон уже примеряется. Я со вздохом воздела очи: в клетке под потолком бездельничала обученная реагировать на дым рыжая крыса, задумчиво поглядывавшая на рычажок, окрашенный киноварью: не пора ли бить в набат? Дозор отвратительно пискнул и демонстративно вывесил меж прутьев голый хвост, обвисший мерзким червем. Какая гадость этот ваш контроль!
– Как будто тебе требуется мое согласие! Тем более что это не избавит меня от их преследования. И ты прекрасно осведомлен о высказывании Верховной жрицы Асарии, что они меня так и не узнают.
Наставник воспользовался моим страхом перед крысами:
– Знаю также народную мудрость: на пифий надейся, а сам не плошай. Потому и не узнают, что приложены усилия. А сейчас они должны быть приложены вдвойне. Рона, ты же знаешь: завтра в Цитадели, у Гроба Бужды, традиционный Вечит Пробужденных. И они хвастаются, что после этого Вечита весь мир будет у их ног. – Альерг предупредил мое презрительное фырканье: – Совет считает, что у них появились серьезные причины для таких заявлений. Лига обеспокоена. Сегодня утром погибли двое наших провидцев. Очень странно погибли. Их смерть не была предвидена.
Я похолодела. Такого просто не могло быть!
Мастер забегал по кабинету с удвоенной скоростью:
– Рона, не усложняй мне работу! Для этого ты Должна немедленно и без лукавств поведать о своей встрече с нищенкой. Даже я заметил ее странность: ни следа мысленной деятельности! Как… как у камня. Это даже не фантом – они всегда имеют четкий отпечаток породившего их человека, клеймо производителя. Это нечто, с чем я еще не сталкивался. Это значит, что пробужденные начали работать на опережение. Что ты смогла узнать о нищенке?
– Ничего. Ее нет и не будет.
Тут Альерг утратил всякую солидность и возопил жутким шепотом:
– Так ты не знаешь?!
Все башни замка мгновенно оцепенели. Уши заложило тишиной. Даже мыши в подвалах замерли, паучки и мушки осыпались по углам черными угольками, а жуки-древоточцы остолбенели и перестали грызть нашу мебель раз и навсегда. Влетевшая в открытое окно стрекоза упала на пол, словно разбилась о невидимую стену, а гнавшаяся за ней синица обескураженно чиркнула крыльями, разочарованно пискнула и убралась обратно в сад.
Альерг хмыкнул:
– Надо же, я изобрел новое средство от тараканов. Весьма действенное заклинание. Надо записать.
Он потянулся к столу за пером и бумагой. А мне стало интересно, чем он собирается писать.
– Надо послать за чернилами, они, кажется, кончились, – сообщила я, наблюдая, как из треснувшего хрусталя чернильницы сочится пурпурная жидкость и кровавым ручейком льется на ковер. Обычно затененный кабинет заливало яркое солнце, и я обнаружила, что окно уже не закупорено со стороны сада ветвями рябины, а наполнено сияющим глубокой синевой небом. Это изменение тоже надо было прокомментировать:
– Да, а без рябины в твоем кабинете гораздо светлее. Дерево явно было лишним.
Мастер пристально посмотрел на стол, на окно, пожал плечами, выудил из ящика очередной колокольчик, но звонить не стал, а для верности гаркнул во всю мощь широкой груди:
– Пелли!
Веснушчатая мордашка услужливого школяра Пелли уже торчала в дверях. Не сомневаюсь, что только что его ухо было приклеено к замочной скважине.
– Пелли, немедленно нужна бутылка моих спецчернил, – сказал Альерг. – И, голубчик, поторопись, пока я не забыл самое удачное заклинание от моли.
– Это какие чернила? Кровь, что ли? – ухмыльнулись все веснушки Пелли. – А вона у вас на столе полная чаша!
Мальчик ткнул обгрызенным ногтем в сторону стола, на котором действительно по-прежнему сияла красноватыми искрами целехонькая хрустальная чернильница.
– Мой юный друг, пожалуй, никуда ходить не надо, поди-ка сюда, поближе… так я быстрее получу необходимые чернила! Да еще и свежайшие!
Зубы Альерга хищно блеснули. Пелли ойкнул и моментально скрылся. А меня все больше беспокоила пронзительная синева неба в окне. Она стремительно заполняла кабинет, и золотые искорки вспыхивали все чаще и чаще, пока не закружились в ослепительном вихре. Сквозь нахлынувшую слепоту я услышала собственный крик:
