- Наверное... Наверное, мне следует углубиться, - выговорила Мирна через силу, - я так долго держала это в себе... - она боязливо взглянула на Грегора, - или вам будет неприятна эта тема?
Она понимала, что мало кто готов вести разговор о самоубийце. И ей совсем не хотелось злоупотреблять отзывчивостью графа. Но вместе с тем княгиня чувствовала: ей это очень-очень нужно. И она боялась, что он не отважится выслушать эту часть истории, что попросит пропустить ее. Ведь она не представляла, кто еще мог бы ее выслушать.
- Если вы хотите рассказать, то я хочу услышать, - ответил он ни на секунду не задумавшись, - почему ваш отец это сделал? Из-за долгов?
- Я точно не знаю, - Мирна чувствовала, как внутри все бурлит. Ей было так сложно говорить, но при этом каждое выброшенной слово уносило с собой ужасный груз, лежавший на душе. И при этом все быстрее и быстрее нарастала неописуемая благодарность Грегору. Он будто бы вел ее за руку через черную, населенную самыми жуткими тварями чащу. И Мирна готова была поклясться, что уже видит впереди просвет, - отец не объяснил ничего в записке. Только извинился передо мной, сказал что любит... - голос сорвался, но княгиня заставила себя продолжить, - но он давно уже был не в себе. Многие говорили, что он болен. Знаете... Душевно. У него всегда очень резко менялось настроение. Он мог весь день пролежать на кровати, ни есть, ни разговаривать, ничего не делать. А потом на следующий день вдруг стать ужасно деятельным взяться за что-то масштабное, перелопатить все вокруг... А затем снова впасть в апатию и оставить все перевернутым с ног на голову. И никогда не знаешь, что придет ему в голову. Бывало, я просыпалась рано утром и боялась выйти из комнаты. Сидела и гадала, какое же сегодня у отца настроение? А вдруг его снова замкнуло? И он, упаси боги, решит втянуть меня в свои идеи... Его ведь было не остановить, не отговорить, когда он за что-то возьмется! - Мирна тяжело вздохнула. Она любила отца, она считала его хорошим человеком, но эта его болезнь... Изводила ее всю жизнь. С раннего детства она привыкла быть осторожной, быть как на иголках. Это сделало ее пугливой, нерешительной. Ведь любой необдуманный шаг мог ненароком вызвать приступ отца.
- Вы думаете, он сделал это из-за своей болезни? - спросил Грегор осторожно.
- Думаю, да. Со временем он начал все чаще впадать в уныние, все меньше двигаться. Он говорил о смерти. Часто.
- И когда это случилось, - Мирна была очень благодарна графу Фаулзу за вопросы. Он так правильно, так искусно направлял ее мысли в правильное русло, - что сделал ваш жених?
Странно, но княгиня никогда об этом не задумывалась. Когда отец умер, все так закрутилось, проблемы покатились снежным комом, а позже воспоминания о том времени стали туманными, и отчетливо Мирна помнила только непрекращающуюся тревогу, то и дело перерастающую в приступы настоящего ужаса.
А она ведь встречалась тогда с Вильямом... Говорила с ним. А он... Ее словно бы пронзило молнией от осознания того, что именно тогда случилось.
Едва шевеля языком, пытаясь одновременно с этим мысленно расставить все по местам, она заявила:
- Он ничего не сделал. Ничего...
- Как так? - это показалось Грегору диким, невозможным. Это ведь жених, человек, который решил сделать ее частью своей семьи. Важнейшей частью! Он обязан был помочь!
- То есть... - Мирна скукожилась, задумалась, как правильно сформулировать. Она подошла очень близко к моменту с письмами. К объяснению. И ей стало страшно. Ведь она сама еще до конца не понимала, каким это объяснение окажется, - он тогда уже уехал на службу. Война с Рагонвойром как раз началась. Он сказал еще перед отъездом, что хочет нашим браком ознаменовать свою новую жизнь, - сейчас княгине подумалось, что тогдашние слова Вильяма были неуместно пафосными, - но чтобы начать новую жизнь, он должен в полной мере отдать долг Родине и завершить службу лишь когда закончится война, - Мирна тяжело вздохнула, - когда отец умер, Вильям был уже на войне и не мог приехать.
- Разве он не мог попросить отпуск? В самом начале было еще довольно спокойно, а у него была веская причина!
Все это время княгиня почему-то считала, что не имеет права осуждать Вильяма или обижаться на него. Ведь он воевал, он ежедневно подвергал себя опасности. Но когда Грегор сделал это вместо нее, спокойно, рассудительно, с уверенностью в собственной правоте, Мирна почувствовала себя свободной.
Если он позволяет себя упрекать ее жениха, то она тем более может это сделать!
- Ведь ему... Ему предлагали место в министерстве! - она мгновенно вспыхнула, ярость, сдерживаемая много лет, хлестнула наружу, - он мог и не отправляться на войну! Мог заниматься бумагами, документами, приказами! У его матери было плохое здоровье, у моего отца были проблемы... Я ведь просила его остаться, просила подумать! Но он даже не попытался! Ему нужно было «поступить по чести», нужно было «довести дело до конца»! - она вскочила и широко развела руками.
Ей хотелось кричать, хотелось громить все вокруг, хотелось драться.
Но это было бы глупо и неуместно. И никак бы ей не помогло. Поэтому она была рада, что Грегор тоже поднялся, покровительственно положил ладони ей на плечи и успокоил:
- Все хорошо, леди Мирна. Вы имеете право злиться... Но давайте разберемся во всем до конца, - он слегка надавил руками, заставляя ее снова сесть, - вы наверняка писали ему о смерти отца, да? - уточнил он, когда краснота сошла с ее лица, а глаза перестали угрожающе блестеть.
- Написала. Но он ответил, что не может приехать. Он принес соболезнования, конечно, и все такое, - она осеклась, выдохнула, чуть оголив белые зубки, и признала, - но это было совсем не то, на что я рассчитывала.
- Понимаю, - граф Фаулз кивнул.
- Потом я узнала о долгах отца. Он ведь скрывал это ото всех! И я снова написала Вильяму, снова просила его вернуться, помочь...
- И он снова отказал?
- Может, он действительно не мог, может, ему действительно не позволили бы... - Мирна внезапно начала его оправдывать. Ей ужасно хотелось, чтобы у Вильяма был весомый повод не помогать ей, ужасно хотелось иметь этому здравое объяснение. Ведь то, как она начала видеть это сейчас... Выглядело так, будто ее просто бросили.
Грегор стиснул губы, заставляя себя смолчать. Поведение Вильяма ему было совершенно непонятно. Если бы речь шла о войне на территории твоей страны, где если не будешь сражаться - твои близкие окажутся в лапах врагов, он бы еще понял. Но война с Рагонвойром была обычной дележкой территории в отдаленных землях. Обычная колониальная заварушка, которая лишь из-за ужасного руководства с обеих сторон привела к большим потерям.
На его взгляд, даже если тебя на отпускает начальство, но член твоей семьи страдает, находится в реальной опасности, можно найти способ вернуться домой и решить проблему. Можно в конце концов дезертировать и потом уж принять наказание, чем отказывать осиротевшей невесте на грани банкротства!
