— Нет, не стоит. Мне было интересно, как выглядит девушка, которой, судя по слухам, так увлечен мой сын. К сожалению, я ушла немного раньше с пира и не смогла быть там, когда тебя представили Великому.
— Как хорошо, что вы не видели ту унизительную сцену.
— Говорят, что ты околдовала моего сына.
— Слухи по дворцу разлетаются и множатся с каждой минутой, — проговорила я, и мать-повелительница улыбнулась.
— Здесь бывает скучно. Новые действующие лица — всегда интересно. Порой им приписывают то, чего нет на самом деле. С Аравати ты поступила совершенно правильно. Я рада, что не пришлось тебя высечь за употребление алкоголя.
— Неужели здесь позволяют увечить тела девушек? — уточнила я. Вдруг, Малиша солгала?
— Увечить? Шрамы в Амитане давно выводят магией. Мы не какое-нибудь средневековое государство. Магия у нас на высшем уровне.
Магия-то может и на высшем, а вот человечность... Жуть! Понятно, почему Малиша осматривала меня — хотела, видимо, если что отвести к лекарю, чтобы свести дефекты, как она выразилась.
— Хотя мой сын не любит наказывать телесно, скорее, сажает на хлеб и воду в случае неповиновения, но тебя он даже этим не наказал, — добавила повелительница, сделав первый глоток. — Ты не та, кто станет послушной после подобного, скорее сломаешься. И заставить тебя быть наложницей насильно тоже не получится. Нрав не тот.
— Это вы верно подметили.
— Что, совсем не понравился мой сын?
— Да что же все только это и спрашивают? — пробурчала я, смутившись. — Он красив, бесспорно, но неужели в этом главное достоинство мужчины? А как же верность, любовь, забота?
Женщина вновь рассмеялась и посмотрела на меня с лукавой улыбкой.
— Быть может, ты его этому научишь? Разумеется, женой тебе не стать, но вот любимой наложницей — все может быть.
Увольте! Не собираюсь ни с кем делить своего мужчину, да и тут сразу пропадает пунктик о “верности”. Интересно, а почему мне не стать женой? Не то чтобы я задумывалась об этом, просто праздное любопытство! Вдруг я очарую его и он бросит у алтаря Падму?
— Тогда о верности не может быть и речи.
— Верность в браке не главное. Особенно, когда есть вынуждающие обстоятельства, — голос женщины изменился, она отвела взгляд. — Ты не местная, не знаешь наших реалий и истории. Я была второй женой, причем не самой счастливой. Муж меня не любил.
— Зачем же он женился на вас? По политическим соображениям?
— Нет, — покачала головой мать-повелительница. — Первая жена никак не могла родить наследника, одни дочери. Отец Рейтана любил свою жену, но вынужден был жениться второй раз для продолжения рода. У меня родились сын и дочь, которых я очень люблю и которых полюбил отец. Их, но не меня. Душой он оставался верен своей избраннице.
— Душой, но не телом. К чему эта половинчатость? Ну родились бы девочки, а у них — сыновья и правили бы страной внуки. Хотя я считаю, что и девочки могли бы встать во главе государства при хорошем образовании.
Женщина стушевалась, удивленно глядя на меня. Упс, лишнего сболтнула. Рано им еще знать об эмансипации и феминизме.
— Лишнего сказала, — пробормотала я, и женщина отмерла.
— С тобой очень интересно. Никогда прежде не узнавала столько нового, сколько за десять минут общения с тобой.
— Спасибо, — ответила я. — Скажите, а где у вас храм?
— Служба уже прошла, следующая будет через неделю. Я позову тебя с собой, хорошо? Неделя? Что ж, это не так плохо.
— Спасибо, мать-повелительница.
Женщина кивнула и отпустила меня. Танцы проходили в беседке в центре сада, поэтому я побежала туда, когда наткнулась на лемура. Тот взглядом призвал меня к молчанию: руки были заняты, удерживая магия, благодаря которой мы стали свидетелями разговора:
— ...не на той женится Рейтан. Поэтому я обратился к вам. Вы изготовили то, что я просил?
Секунда молчания.
— Возьмите, — я не видела, но услышала характерный перезвон, словно бусинки ударялись о стекло, — с этим вы решите свою проблему. Только вы же понимаете, что я не имею к этому отношения?
— Разумеется, разумеется. Спасибо вам!
Один из вышел из здания, скрывшись за деревьями, а я прижалась к стене.
Это определенно был заговор против невесты повелителя, но как сообщить об этом? Поверят ли мне? Да и я ведь не знаю имена злоумышленников. Раскрыв себя, я только стану следующей жертвой, но вряд ли спасу Падму — мне просто-напросто не поверят!
Да и что предложит делать Фарик?
М-да, ситуация! Вот почему я вечно влипаю в сомнительные истории?
— Это то, о чем я думаю? — спросила у лемура, и он кивнул. — Зачем тебе это?
— Иногда посланники вмешиваются в людские заговоры. По доброте душевной, разумеется.
Ой, добрый самый нашелся!
— Так ты вмешаешься?
Несколько секунд подумав, он сказал:
— Нет. Не настолько масштабное бедствие. Само как-нибудь разрешится.
Оставив меня под впечатлением от сказанного, лемур растворился. Потом вновь появился, взмахнул рукой и сказал:
— На тебе обет молчания, теперь не сможешь никому разболтать и навлечешь на себя беду. Не трогай это дело, гиблое оно. От невесты Великого ничего не изменится, когда сам Великий рано или поздно умрет от твоей руки.
И вновь исчез. А как же быть? Неужели оставить на произвол судьбы невесту Великого? Молча наблюдать за заговором? Ведь убивать повелителя я тоже не собиралась...
Глава 8
Он лежал на кровати, опершись на подушки и согнув ногу в колене. В его руках был бокал с рубиновой жидкостью. Балдахин из невесомой ткани частично прикрывал мужскую фигуру, и я буквально вся задрожала от предвкушения.
Идеальное мужское тело поблескивало в тусклом теплом свете. Темные волнистые волосы были раскиданы по широким оголенным плечам. Рельефная мужская грудь с отсутствующей растительностью, торс с тугими мышцами живота и тонкой линией волос, уходящей за широкий пояс шаровар. Он — был само совершенство, сам бог во плоти. Пожалуй, какой-нибудь бог действительно мог позавидовать ему. Я сглотнула, сделав плавный шаг вперед.
Мужчина замер, испив рубиновой жидкости, и сглотнул. Красная капля потекла по полным губам, упав на волевой подбородок, а затем скатилась на грудь. Мне захотелось подойти ближе и забрать эту каплю, поцеловав чувствительный участок кожи. Гладкий, загорелый, манящий...
— Опять ты, мое наваждение, — прошептал мужчина. — Подойдешь?
И я, влекомая неведанной силой, направилась к кровати. На мне был откровенный наряд из просвечивающихся шароваров и топа, который больше открывал, чем закрывал. По крайней мере, очертания груди вполне были видны, что больше разжигало пламя страсти, чем тушило его. И мне нравилось, какое я впечатление произвожу. Мне нравился горячий взгляд мужчины, в котором было столько обожания, что я запросто могла в нем утонуть. Мне нравилась та сила над ним, та власть, которую я все четче ощущала с каждым плавным шагом.
