Джеймс недовольно засопел.
— Атака с переводом оружия применяется с целью запутать противника в обороне, — процитировал он. — Поскольку защищающемуся для отражения атаки достаточно отклонить оружие всего на четыре дюйма, а атакующему необходимо продвинуть острие клинка на четыре фута, обороняющийся может легко остановить прямой выпад. Поэтому чтобы атака достигла цели, сначала необходимо сделать финт, заставляя противника парировать удар, а затем обводным ударом начать саму атаку.
— Правильно, — прокомментировал Хосато, поднимая шпагу. — Теперь смотри.
Он изящно встал в позицию лицом к мальчику, постоял так немного, а потом, двигая только рукой, вытянул шпагу.
Джеймс восхищенно смотрел на него.
Хосато отдернул руку и снова встал в позицию.
— Ты не среагировал, — осуждающе заметил он.
— Не среагировал на что? — удивленно спросил юноша.
— Вот это я и покажу сейчас тебе, — улыбнулся Хосато. — Хээй!
Фехтовальщик сделал молниеносное движение. Резко ударив ногой о пол, он пригнулся, нанося удар Джеймсу в грудь. Мальчик среагировал мгновенно, отскочив на шаг и подняв шпагу, готовый отразить выпад.
Хосато разогнулся и занял прежнее положение.
— Сейчас ты среагировал. Почему? — улыбнулся он.
— Я подумал, что ты собираешься уколоть меня, — отозвался Джеймс срывающимся от пережитого напряжения голосом.
— Взгляни на расстояние между нами. Даже если бы ты не отпрыгнул, я бы тебя не достал и при самом дальнем выпаде.
Джеймс удрученно разглядывал пол между ними.
— Финт не движение, это угроза. В первый раз, когда я просто наставил на тебя шпагу, ты не почувствовал угрозы и не стал реагировать. Во второй раз ты почувствовал угрозу и среагировал моментально. В первый раз я сделал движение, во второй — финт. Финт делается не клинком и даже не рукой, а всем телом и, главное, мыслью. Попробуем еще раз.
Джеймс вновь послушно занял позицию перед роботом. Опытным взглядом Хосато приметил, что рука юноши со шпагой по-прежнему напряжена. Очевидно, его ученик устал. Пора заканчивать занятие.
Мальчик сделал финт и бросился в атаку. Получилось неуклюже, но все же лучше, чем в прошлый раз. На удивление, Сузи среагировала, чуть двинув рукой, чтобы отразить финт. Мальчик перевел оружие, скользнул шпагой под клинком противника и поразил цель.
— Хорошо! — отозвался Хосато. — Попробуй еще раз.
В который уже раз приводило его в изумление устройство робота. Если бы мастер Мадьяр не уверил его, что Сузи чужда эмоций, он дал бы голову на отсечение — робот нарочно подыгрывает Джеймсу, вселяя в него уверенность.
Юноша повторил прием еще с полдюжины раз, прежде чем Хосато счел нужным вмешаться.
— Значительно лучше, — крикнул он. — Закончим на этом.
Джеймс весь мелко дрожал, испарина покрыла его лоб, но он изо всех сил старался не подавать виду, что смертельно устал. Хосато притворился, что ничего не заметил.
— Вот что я хочу сказать тебе, Джеймс, — заговорил он. — Когда придешь домой, найди зеркало в полный рост и попрактикуйся в выпадах перед ним, нанося удар в свое отражение. Потом начни чередовать финты и выпады. Когда ты сам не сможешь отличить разницу между финтом и выпадом, ты будешь готов обмануть противника.
Джеймс слабо кивнул.
— На сегодня все, — Хосато стремительно повернулся, чтобы убрать оружие. — Завтра в то же время?
— М-м… Хаяма? Мы… мы можем поговорить? Хосато взглянул на мальчика. Тот все еще слабо держался на ногах, но смотрел твердо и решительно.
— Конечно, — улыбнулся Хосато и указал рукой на стоящие у стены кресла. — Что ты хочешь спросить?
Поколебавшись, Джеймс последовал за ним.
— Я занимаюсь вот уже две недели… — начал он, — … и ты говоришь, что я быстро учусь.
— Так и есть, — Хосато недоумевал, к чему тот клонит.
— Это и вправду так? Или ты сказал это ради красного словца?
— Джеймс, ты правда один из самых способных учеников, какой у меня когда-либо был… — в голову дуэлянта пришла неожиданная мысль. — Тебя часом не вызвали на дуэль?
Хосато навис над парнем.
— Что? Нет, ничего подобного.
— Хорошо, — вздохнул тот, опускаясь и кресло. — Тогда что?
— Я… я думал, гожусь ли я тебе в… помощники? Хосато неожиданно почувствовал симпатию к парню.
— Джеймс, — ответил он, медленно качая головой, — быть дуэлянтом — один из самых неудачных способов зарабатывать на хлеб насущный. Вот почему я пытаюсь положить этому конец. Ты не…
— Я говорю не о том, чтобы быть дуэлянтом или учителем фехтования.
Металл в голосе юноши заставил Хосато резко вскинуть голову. Их глаза встретились.
— Ты не для этого приехал сюда, Хаяма, — голос юноши был тверд. — Ты это знаешь, и я это знаю, так что не будем играть в прятки, ладно?
Хосато попытался было возразить, но, чувствуя на себе взгляд юноши, не смог произнести ни слова. Несколько секунд он холодно смотрел на мальчика.
— Хорошо, Джеймс, — произнес он наконец, — так за кого ты меня принимаешь?
— Я… я не знаю, — признался тот, разом теряя свою уверенность. — Воровство… или промышленный шпионаж… а может, ты просто скрываешься от властей. Тебе удалось провести моего отца и Сашу, заморочить компьютеры, но вспомни, как ты сбил меня с ног в первый же день, как появился здесь. Я понял, что ты и Сузи не те, за кого себя выдаете.
— Джеймс, но если ты так в этом уверен, то почему никому не сообщил о своих подозрениях? Джеймс поморщился.
— Во-первых, они скорее всего просто посмеялись бы надо мной: мальчишка жалуется из-за проигранного поединка. Во-вторых, и это главное, я надеюсь, что ты возьмешь меня с собой, когда покинешь эту скалистую пустыню.
Хосато покачал головой.
— Я не понимаю тебя, Джеймс. Ты хочешь отправиться неизвестно куда с незнакомым человеком, которого к тому же принимаешь за преступника. Что же это за будущее? На что ты надеешься?
— А какое будущее у меня здесь? — отозвался мальчик. — Кем бы ты ни был, ты живешь вне комплекса… вне этих косных правил. И я хочу того же, но сам я этого никогда не добьюсь. У меня нет ни знаний, ни денег попытать счастья в одиночку. Если ты на содержании, где ж тебе набраться жизненного опыта. Мне нужен учитель или защитник… и пока ты лучший кандидат, которого я нашел.
— А чем плохо жить здесь? — спросил Хосато с притворным изумлением.
— Твой отец…
— Мой отец! — едва не закричал Джеймс. — Мой отец не может себе представить, что существуют люди, не желающие работать на корпорацию, ту самую корпорацию, которая отстранила его от дел. Совет директоров, видимо, решил, что он чересчур мягок и честен для дальнейшего продвижения по служебной лестнице, но слишком талантлив, чтобы дать ему возможность уйти. Создали для него синекуру — набрали штат сотрудников, управление производственной линией. Линией настолько стабильно работающей, что с ней смог бы справиться даже идиот. Потом забыли о нем.
