— Я ни о чём сейчас не жалею, капитан Дайхард.
Жар стал концентрированнее, дразнил до немощной дрожи. А я вот жалел, что не могу двинуться с места и коснуться наваждения.
— Я все ещё пьяна.
Сглотнул. Жжение на губах и в горле уже было невыносимым, словно и до меня вдруг, наконец, добралось опьянение, которое я не испытывал годами, и сейчас мне безумно хотелось ещё. Ещё этого странного чувства, превращающего меня в жадного глупца. Но сейчас я полностью зависел только от её решения. В ушах звенело от зашкаливающего пульса, а жажда тепла начала охватывать уже всё тело, острой болью отдавая на подушечках нетерпеливых пальцев. Коснуться, понять что не сошёл с ума.
— … от счастья.
Дышал урывками, страдал от беспомощности, как вдруг все закончилось, тепло мягко вошло в моё тело дразнящим поцелуем и прощальным отчаянным:
— Пожалуйста, Гидеон…
Проснулся, тяжело дыша и не узнавая собственный кабинет. Пришлось протереть глаза, чтобы черные круги перестали плясать по комнате. И как бы я не старался вытряхнуть утреннее наваждение, одно имя никак не хотело выйти из головы.
— Алоиза…
Медленно подошёл к камину. Должно быть, ещё очень рано для какого-либо ответа. Правильно ли поступил с юной Нобераль? Перед сном я так не считал. Это Боварда Леминбрюка стоило наказать за рыдающую девушку, но увы за насильные поцелуи в Нуридж не отправляют. Таких мерзавец кормят оздоровительными ударами по морде. Усмехнулся, если подумать, Алоиза ответила мне тем же, ворвалась в мой сон и проделала эту шутку со мной, поцеловала не спросив. Поворошил золу рукой, выискивая хоть какую-то весточку от моей новой преподавательницы, волнение за неё усиливалось с каждым мгновением, ведь, последний раз я видел её в слезах.
Почему?
Тьма ответила истомой в груди, и я лишь вымученно выдохнул.
— Мне это совсем ненужно, ты слышишь?
Услышала, но ответила шкодливым ударом когтистой лапы, как делает игривый котенок, когда ты пытаешься его погладить. Вот кто устроил этот утренний сон! Переживает за моё одиночество? Зря я вспомнил о кольце, теперь не отстанет пока не успокою, что ничего мне не грозит.
— Ты совсем не разбираешься в людях, — упрекнул тьму и покачал головой. — Если бы знала, то не стала подталкивать меня к такой глупости. Это ранит сильнее магии или меча, и даже время не лечит. Ты же чувствуешь, что чувствую я. Зачем нам повторение старых разочарований?
Она замолкла, но легче не стало. Этот сгусток черноты и упрямства ещё напомнит о себе в самый неподходящий момент. Но пора начинать новый день. Сегодня запланировано несколько встреч с родителями подопечных, буду рассматривать прошения о досрочном освобождении, после обеда привезут двух братьев-стихийников, которые уже трижды сбегали из изолятора предварительного заключения и даже умудрились ранить охранника. От настоящей тюрьмы ребят отделяет лишь родословная. Их родители жизни отдали за страну годы назад. Я сам мальчишкой возлагал цветы к их монументу. Нужно постараться и достучаться до них, а после определить в класс. Вечером проверю, как Флитчат и Ритти справляются с аудиторией по метеомагии.
Тьма тут же шевельнулась, от тёплого воспоминания об Алоизе, и быстро, но я очень громко шикнул на неё.
— Будьте здоровы, капитан Дайхард.
Я аж сильнее кашлем зашёлся, прямо из вспыхнувшего камина вышел министр образования Терранс Нобераль. Окинул недобрым взглядом мою помятую рожу и потёртый диван со старой скомканной походной шинелью. Почему-то только так мне немного спится спокойнее, когда я чувствую запахи и отголоски прошлого, порох, лязг металла, всполохи магии.
— Благодарю, министр. Чем обязан? — завел одну руку за спину и поклонился.
— Думаю, вы догадываетесь, Гидеон. — Терранс брезгливо зацепил крошку с книжной полки и долго и зло растирал между подушечками пальцев. Опять Генри ел за чтением. Зашибу! Расправившись с мусором, министр поднял на меня тяжёлый взгляд. — Догадываетесь же?
— Есть предположения, но я хотел бы услышать их от вас, вы же пожаловали в мой кабинет, — с ходу приказал своему гостю как хозяин положения, хотя неприятное волнение всё же охватывало нутро. Я преступно грезил о его дочери этим утром, той самой девушке, что с лёгкостью приговорил к испытательным работам в Нуридже!
Хвала тьме, она быстро пожрала мою нервозность, и я стал чувствовать себя весьма самоуверенно и даже хамовато.
— Какие отношения связывают вас и мою дочь? — как-то совсем неравнодушно спросил министр Нобераль, и даже тьма расстерялась на мгновение.
— Отношения? — Утреннее наваждение вновь прокатилось по мне от затылка до пяток и вверх к губам, на которых все ещё остывал эфемерный поцелуй.
К счастью, министр неправильно трактовал моё замешательство, приняв его за отрицательный ответ.
— Значит, мне лишь показалось, — он быстро попытался сменить тему, и теперь уже мне стало интересно, что такое ему там показалось.
Вдруг безумно захотелось сравнить его “показалось”, со своим “показалось”. Но я не смел озвучивать непрошеные фантазии. Алоиза честная и благородная девушка, она бы не бросилась в объятья к незнакомцу. И я бы точно не воспользовался её отчаянием. Да и как я мог? Я был абсолютно неподвижен!
Молчал. Ждал, каким образом Терранс выкрутится из этой щекотливой ситуации и не вовсе собирался ему помогать.
— Значит, Алоиза ничем вас не подкупила?
Разве что не девичьей решительностью взять собственную судьбу в свои руки.
— Вы подозреваете, что меня можно купить, министр Нобераль? — тьма буквально давила мне на позвоночник, заставляя держать грозную горделивую осанку. Лишнее. Я и не думал прогибаться. Слова Терранса звучали унизительно, ведь за всю мою жизнь я никогда не поддавался соблазнам. С его дочерью это было моим долгом перед страной, она созналась в преступлении, а я не мог поступить иначе.
— Я уверен в этом, Гидеон, — уже мягче ответил министр, словно змея, ищущая, где укусить меня будет вернее, чтобы яд быстрее добрался до сердца. — Вы же не считаете эту дыру пределом своих мечтаний. Вы наверняка бы хотели вернуться в армию, на передовую, или тренировать новобранцев.
— У вас нет такой власти. Решение о моей отставке принимало высшее руководство страны, причины вам хорошо известны.
— Но за эти годы ваша тьма ни разу не дала о себе знать. Как насчёт повторной комиссии дабы оценить вашу профпригодность. Ручаюсь, вы её пройдете, — сладко пел Нобераль, и тут-то меня осенило. Проверку решили начинать с головы, давят на самое больное. Сначала подсунули мне явную подставу в виде дочки министра, затем она искренне разревелась и созналась в серьёзном проступке.
Как должен был повести себя ректор Нуриджа в этой ситуации? Вынести приговор. Всё в соответствии с регламентом и буквой закона. Этот этап проверки пройден, а теперь уже сам министр пускает в ход всевозможные уловки, чтобы я сдался. Я готов был аплодировать этой семейке стоя. Молодцы. А я купился! Вернее, не купился, хотя министр старательно шарит по карманам в поисках монетки большего достоинства.
