— Да, но для этого мне нужно сначала показать себя торионцам. Никто не захочет видеть на престоле Чудовище. Народ слишком суеверен. Я приехал не просто так, отец, — глянул в сторону дверей, убеждаясь что мы ещё до сих пор одни.
Король нахмурился и кивнул, давая знак что готов слушать.
— В Торионе я нашёл одну девицу, горианку…
Взгляд Вальтор блеснул и тут же потемнел, лицо стало озадаченным, он весь приготовился слушать.
— Кажется, она кое на что способна.
— Ты уверен в этом?
— Пока ещё не совсем. Но, думаю, что скоро узнаю.
— Я вам не помешаю? — раздался женский бархатистый голос в дверях.
Отец сердито свёл брови, а я потянулся за повязкой, но строгий взгляд Вальтора остановил. Так или иначе отцова жена тоже имеет к этому отношение, именно поэтому она боится родить ещё наследников, страшась что проклятие перейдёт на потомство. И надежда угасала год за годом.
Лиоцин неторопливо приблизилась.
Я поднялся чтобы встретить королеву почтением, оглядывая подол сочно-вишнёвого цвета платья что струилось к полу свободными волнами и облегало гордый стан правительницы. Чёрные брови на бледном лице чуть вскинулись, в льдистых глазах отразился мимолётный испуг, когда я посмотрел на неё, но он тут же испарился, сменяясь глухим равнодушием.
— Я только узнала, что ты приехал, — улыбнулась Лиоцин, но всё же улыбка правительницы была натянутой. Не нужно сильно присматриваться — королева ненавидела старшего наследника всем сердцем, в какой-то степени радовалась, что проклятие тронуло меня. И боялась.
Истинная флеанка, отец женился на ней только ради того, чтобы укрепить мир с флеасскими островами. Черноволосая, синеглазая флеанка свою матовую кожу отбеливала настойками и пудрой, оттого её черты были выразительны и добавляли молодости. Она подарила королю Рисальда, а потом были ещё попытки зачать, но детей она скидывала. И, кто знает влияло ли уже тогда проклятие или причина была в другом.
Поклонившись королеве, посмотрел на неё прямо. Она боялась вовсе не моей внешности, этот страх был намного глубже. Лиоцин приходила в ужас от мысли, что её это может коснуться. Её и её сына, и возможных будущих детей, которые ещё остаются возможными. И если не укрепить власть, то всё может стать настоящим обвалом. Отец и так держит неуёмные кланы, расселившиеся по Сарманским холмам, решая внутренние бесконечные междоусобицы, а с севера напирают гордхоны. С ними идёт вражда уже сотню лет, с тех пор как на побережье укрепился первый род торианцев. Гордхоны хоть и утихли, но в любой миг могут проснуться, наступить, как только найдут уязвимое место, а в роду Амгерров их уже было множество. И утекающее время заставляло торопиться, сходить с ума, делать ошибки и оступаться. В то время как проклятие окутывало плотной сетью.
— Слуги подают завтрак, ты разделишь его с нами, Мортон? — гостеприимно спросила королева.
Я почти никогда не садился за общий стол с ними. Лиоцин прекрасно о том знала.
— Сын только прибыл, он останется здесь, мы ещё не договорили, ступай Лиоцин позавтракаете без нас.
— Но Валь…
— Прошу Лиоцин оставь нас ненадолго, — стальным тоном одёрнул жену.
Лиоцин сомкнула губы, гордо приподняв подбородок, выражение её лица сделалось таким будто она мысленно списала резкость короля на его недуг. Внутри меня обожгла слепая ярость от её навозмутимого вида.
Держа прямую осанку, она вышла из покоев, при этом бросив на меня ледяной взгляд.
— Так ты говоришь горианка? — вернулся отец к разговору, как-только двери затворились. — И она может воздействовать на чары?
Я снова опустился в кресло. Насчёт её способностей я убедился ещё вчера. От воспоминаний о том, по телу прошла горячая дрожь.
— Она утверждает, что ничего не может, но это не так.
— Расскажи мне о ней, — просил отец заинтересовавшись всерьёз.
Я качнул головой, сказать о том, что она обычная девушка с улицы из глухой деревни, было сейчас не благоразумно.
— Я расскажу тебе подробней чуть позже, мне нужно кое в чём ещё убедиться.
Отец не выпускал из-под внимательного взгляда меня, в серых глазах бушевал интерес.
— Сложное у нас сейчас время, Мортон. И я думаю, что нам нужно задуматься о том, чтобы объединиться с горианцами.
Отец не раз о том заговаривал, но вражда с ними длится не одно столетие, а соседние кланы ведут с ними периодические стычки, у некоторых из них до сих пор не сведены кровные счёты.
— Никто не пойдёт на это отец, и я — тоже. И ты знаешь почему. Какую ещё подлянку тогда от них ждать?
Отец свёл брови, постучав пальцами по подлокотнику.
— Неизвестно что проклятие остановило свой ход и не поползло дальше не только на нас, но и Антхальские земли в целом, народ, — продолжил король. — Как бы оно не выкосило всех, выродило каждого в ком есть кровь древнего рода антхалов.
— Нам нужно найти источник, откуда пролилось оно, где эта чаша? — вопрос, мучавший меня уже несколько лет.
— Скоро уже станет невозможным скрывать это, — согласился король, — если мы не сможем освободиться от разрушающей магии, к престолу выйдет даде не Рисальд, а Эйтхон. Они копают подо мной яму, сдерживать их становится всё труднее, как это было раньше.
Эйтхон средний брат после Вальтора, сидевший в замке Эмбурт. Взгляд отца сделался острее, и я видел, как за подобными разговорами недуг будто отступал и Вальтор становился прежним: всесильным и могущественным, и никакое проклятие его не могло тронуть.
— Я расплету этот клубок, обещаю не успеет пройти солнце по небосклону сделав полный свой круг. Я хочу, чтобы ты остался жив и ещё правил долгие годы, рано ты собрался в плаванье отец. Король Антхалии.
Отец долго смотрел на меня, на его лице сменялись смятение, восхищение и надежда.
— Тебе нужно думать о себе, сын, — вдруг устало ответил он, сжав подлокотник, спокойно с невозмутимостью посмотрел на меня, пряча глубоко свои чувства, как и положено истинному королю. Но вдруг чуть склонил голову и заинтересованно посмотрел на меня.
— А что насчёт Реднайры?
Мне осталось только подвести глаза к потолку. А ведь стоило ожидать что отец заговорит об этом, да ещё в самый неподходящий момент.
— Опять ты про неё? — отвернулся, глянув на свиток.
Вальтор проследив за моим взглядом, взял его в руки и вручил мне. Её отец, в который раз шлёт письмо. Реднайру я видел всего однажды и то смутно помнил о том, это было до проклятия. Тонкая, белокурая, с большими в пол лица грустными глазами.
— Да. И не перестану тебе о том твердить. Она выросла истинной айтари.
— У Реднайра корни горианки, — ответил так будто это клеймо, хоть её дед истинный варлог.
