— А ты сама пробовала танцевать в этом халате? Я все время путаюсь в полах.
— У меня тоже длинная юбка. Я же не жалуюсь. Возьми себя в руки, воин, и сделай мне приятно!
— Если я возьму себя в руки, тогда как я сделаю тебе приятно? — возразил он, все же выводя ее в танцевать. — Хотя, конечно, способы разные есть.
Она откинула голову и рассмеялась, а колокольчики зазвенели в тон. Тай сглотнул. Танец для него будет непрост.
Глава 11. Последняя капля
Шесса, внимательно наблюдавшая за Таймэном весь вечер, горестно покачала головой и сообщила Раилю:
— Бедняга Тай. Как его зацепило!
— Почему ты так думаешь? Мне кажется, он просто играет с ней.
— И поэтому он подарил ей биро-кан?
— Что это за ерунда? Обычная заколка. У тебя такая же.
— Нет. У меня просто биро. А он подарил биро-кан, я уверена. А она острая. Ее дарят той, которая украла сердце. И еще обязательно говорят что-то вроде "если я тебе не нравлюсь, воткни эту заколку мне в грудь, и я умру счастливым". И он ее слева в волосы прикрепил. Как невесте.
— Боги, сколько тонкостей! — вскинул брови Раиль. — Думаешь, он об этом знает?
— Разумеется, он же Император. Его учили этим традициям. Император и шагу не может ступить сам по себе. Только с вывертами. Каждое его действие исполнено символизма. Знаешь, я думаю, его гарем — просто вызов. Он закрывается в нем, чтобы не сойти с ума.
— Шесса, я тебя очень люблю, но ты не права. Ты всегда видишь людей гораздо лучше, чем они есть на самом деле. Тай просто избалованный щенок.
— Он очень хороший, — не согласилась с мужем Шесса. — Умный, добрый, внимательный мальчик, просто прячется под маской циничности. Посмотри, он ведь здесь ни одну женщину не тронул. Только Мэй. Да и ту ни к чему не принуждает.
Раиль закатил глаза, что-то бормоча себе под нос. Шесса — это Шесса. Она и его видела каким-то не таким. Находила благородство и щедрость — это в нем-то! Сам Раиль не считал себя идеалом… хотя Шессе со стороны виднее.
--
Таймэн тоскливо смотрел в окно. Он понимал, что без Мэй жизнь в радость уже не будет. Он был влюблён, влюблен впервые в жизни. Когда-то он думал, что влюблен в Шиассу, но никогда он не испытывал ни нетерпения, ни мучительной жажды. Ему нравилась хорошенькая дочка садовника. С ней было приятно проводить время. Но она уходила — и он ее забывал до следующей встречи. Да, он ждал свиданий с трепетом, но это было скорее нетерпение любовника, чем какая-то потребность.
А Мэй… он становился пьяным от одного ее прикосновения. Вопреки ожиданиям, он хотел ее даже больше, чем раньше. Не мог спать, потерял аппетит. Все мысли были только о ней. И если она не хочет быть его любовницей — что ж, пусть будет так, как она хочет. Он возьмёт ее в жены. Если она пожелает, он даже гарем распустит… новый-то завести всегда успеет. К тому же он не против, чтобы Мэй родила от него ребёнка, а первенца должна родить только Императрица. Это уже потом гарему будет позволено… Сейчас за отсутствием детей строго следили врачи, и мать контролировала. Говорила, что ей так спокойнее. Тай никогда не думал о детях, ему всего девятнадцать! Но Мэй… от Мэй он обязательно хотел ребёнка. А лучше двух. Или трёх. Она будет хорошей матерью.
Таймэн специально уточнил, как делают предложение во Франкии. По катайским обычаям она уже могла считаться его невестой: особенно потому, что биро-кан его девушка носила с явным удовольствием. Во Франкии дарили кольцо. Что ж, он снова побывал в ее комнате и позаимствовал одно из колец — все равно Мэй не заметит. Она практически не носит украшений. В ювелирной мастерской ему сделали кольцо из нефрита нужного размера. На его взгляд, камень был уместнее металла. Мэй чиста, как сама природа, и тверда как камень. Ей подойдёт.
Сжимая в ладони кольцо, Таймэн ждал ее после завтрака у галереи. У нее через четверть часа занятия с детьми. Потом он сможет поговорить с Мэй только вечером, а терпения у него не хватит. Только измучается.
Мэй встревоженно заглянула в бледное с припухшими глазами лицо своего друга. Ей вдруг сделалось страшно. Она понимала, что происходит нечто неправильное, и хотела избежать этого, но не успела и слова сказать.
— Мэй, выходи за меня замуж.
Его слова били наотмашь.
Он был серьёзен как никогда, и смотрел прямо, не отводя глаз. Мэй давно ждала чего-то в этом роде. По-другому добиться не получилось — но он упрямо стоит на своём, готовый идти до конца. Глупый! Она совсем не та женщина, которая ему нужна.
Мэй опустила ресницы и произнесла давно заготовленную фразу:
— Послушай, Тай. Ты мне нравишься, правда. Ты хороший друг. Неплохой человек. Но как мужчина ты мне неинтересен, прости.
Он побелел и посмотрел на нее едва ли не с ужасом. Мэй сделалось его жаль, но никакой альтернативы она не видела. Они с ним настолько разные, что даже смысла нет начинать отношения — это ни к чему хорошему привести просто не может! Она и так уже влюблена по уши в него. Так проще. Никакого разбитого сердца, во всяком случае, у него. Никакого разочарования. Не о чем жалеть.
Он даже не сказал ей ничего, просто развернулся и пошел прочь, чуть пошатываясь, и девушку вдруг охватило ощущение, что она совершает самую большую ошибку в своей жизни. Она даже рот открыла и тихо пискнула:
— Таймэн!
Но он ее уже не слышал. Только сердце в его ушах колотилось так громко, только боль в груди оказалась такой раздирающей, что Таю впервые захотелось где-то укрыться и просто побыть в одиночестве.
Даже в худшем кошмаре он не предполагал такого ответа. Должен был, но не предполагал. Как это унизительно и больно — "как мужчина ты мне неинтересен".
Великий дракон, он хотел бы сейчас вырвать из груди сердце и окунуть его в снег.
--
Раиль нашёл племянника в беседке, словно заледеневшего, бездумно рисовавшего пальцами узоры на пушистом снегу, укрывшем широкие перила.
— Ты давно здесь? Замерз совсем.
— А? Нет. Мне не холодно, — лицо у Тая было застывшим.
— Что произошло? Поругался с Мэй? — Раилю хотелось встряхнуть парня за плечи, но что-то останавливало. Перед ним был не ребёнок, а мужчина. А мужчину нельзя хватать за плечи и трясти.
— Нет, с чего бы мне с ней ругаться? — Тай говорил очень спокойно и ровно.
— У тебя лицо такое…
— Какое? Будто я сделал предложение любимой женщине, а она сказала, что я ей неинтересен?
— Что-то вроде того. Тай, пойдём. Воспаление лёгких не вылечит разбитого сердца.
— А кто сказал, что у меня разбито сердце? — удивился катаец, сжимая побелевшие пальцы. — Я в порядке.
— Тай. Я на твоей стороне. Я не враг. Я тебя понимаю.
