Страх отпустил, моё сердце опять билось, как раньше.
— Ты можешь и не ехать со мной на край света! Ты ведь служишь моему отцу! — улыбнулась я просиявшему Финисту.
После этих слов его щёки запылали, а он затеребил нижнюю губу всеми пальцами правой руки.
— Может и так, — неопределённо ответил он.
— Пойдём ко мне, ты весь мокрый, я тебе сухой свитер и штаны дам, чаем напою. А то заболеть можешь, весь дрожишь, — я коснулась его холодной трясущейся руки.
Финист пошёл за мной, молча.
Говорила я, за двоих:
— Что ты придумал для этого Снежного карнавала, дорогой Финист? Какие шутки? Какие чудеса спрятаны у тебя в рукаве, мой милый шут?
Он молча смотрел на меня, когда я обернулась, на это раз его щёки были бледнее снега.
Я положила волчонка в кресло, топор на стол и скользнула к моему несносному шуту.
— Ты не любишь открывать секреты, я подожду до карнавала, — щебетала я, впихивая Финиста в двери ванной и включая горячую воду, — не раздевайся, сухую одежду сейчас принесу.
Когда я вошла со свитером и широкими штанами в руках, Финист сидел на краю моей ванны из розового мрамора и водил пальцем по нижней губе. Его лицо было и, вправду, очень похоже на мордашку Александры. Той девушки из лавки. Но на носу не было веснушек, к тому же сейчас лицо моего шута было похудевшим и осунувшимся.
— Я прикажу накрыть чайный столик, жду тебя, мой милый шут, согрейся, но не плещись два часа! — я легко провела ладонью по его мокрым волосам.
Он всё так же молчал.
«Что это с ним? Наверное, скульптура из снега и льда не выходит такой же восхитительной, как в прошлом году?» — подумала я и ушла, пожимая плечами.
Превзойти себя труднее, чем других!
Я побежала к отцу, он беседовал с мэтром.
— Что нашли, наставник? — не удержалась я.
— Потом поговорим, мне пора, — откланялся, задумчиво поглядывая на меня, Храбриани.
— Сашка, — отец обнял меня так, будто я вернулась из далёкого путешествия, а он уже и не чаял меня увидеть. — Письмо, с угрозами, принесли в корзине с лилиями, — тихо ответил король на мой вопросительный взгляд.
— Давай! — протянула я руку за ядовитой бумажонкой.
— Мэтр забрал с собой, он разберётся, — подул мне в макушку папа. — Ты сегодня не выполнила задуманное, Александра? Понимаешь, доча, корона — это…
— Прежде всего, тяжёлый труд, — подхватила я вызубренное наизусть нравоучение номер один и на все случаи жизни, как-то: получение принцессой неуда, побег принцессы с лекции в городской театр на премьеру, нарушение принцессой протокола.
— Именно! — улыбнулся он. — Король не принадлежит себе, он стремится сделать жизнь своих подданных счастливой… Ты сумеешь? — улыбка папы была нежной и родной.
Красивый он у меня. Иногда кажется мальчишкой. Но чаще мудрым угрюмым стариком. Ведь не на крылатых улитках, а на его плечах лежит всё наше Первое королевство! А это невиданная честь! И невыносимая тяжесть!
— Счастливой? Не знаю. Увлекательной точно смогу! Хотя бы этим «Турниром тринадцати женихов»! — улыбнулась я ему в ответ. — Новостники были в восторге на церемонии сбора колец. Надо будет почитать, как они ехидно высмеяли строптивую и трусливую принцессу, не желавшую покрыться волдырями перед самым важным событием в своей жизни.
— Каким ещё событием? — встревожился отец.
— Как перед каким, папа? Перед свадьбой! — сделала я самую наивную гримаску, представляя себя принцессой-незабудкой.
Такая незатейливая красоточка, без мыслей и целей.
Его улыбка растаяла. Он выпустил меня из объятий, словно на пороге его кабинета уже стоял жених в дорожном костюме, готовый забрать меня в свадебное путешествие.
— И ты тоже, папа?! — улыбнулась я, растрепав его солнечно светлые кудри. — Ревнуешь? К незнакомцу?
— Да, — король умел быть честным, — а кто ещё тоже-то? — не сдержал он любопытства.
— Финист, — пожала я плечом. — Пойдём чай пить ко мне, а то мне оставаться с мрачным шутом один на один не хочется.
— Сейчас приду, — кивнул король, — сделаю несколько распоряжений, и я твой!
Я знала, что это не так, дела короля настигали везде, и каждую секунду их становилось всё больше, но мне стало спокойнее.
Хотя… это письмо в корзине лилий железной занозой торчало в мыслях и тревогой в сердце.
Финиста в моей комнате не оказалось.
Король заглянул только к вечеру, когда я начала засыпать. Прошептал: «Спокойной ночи». Я кивнула. Усталость свалила меня с ног в половине одиннадцатого. Пришлось постараться выполнить часть задуманного на сегодня. Иначе в новый день потянутся незавершённые дела, и от этого снежного кома мне будет не спастись даже в самой высокой башне нашего дворца.
Я помечтала, чтобы мне приснился Викториан, но в сон задумчиво рассматривая меня, шагнул мой шут. Он молчал, смотрел мрачно, а я пыталась его рассмешить, но потом мы просто сидели спина к спине и смотрели, как по синему почему-то весеннему небу плывут пушистые облака.
Утром меня вызвали к отцу в золотую гостиную.
Я быстро оделась, выбрав любимое домашнее платье, из синей парчи и белого кружева, и проскочила в золотую гостиную через потайной ход и королевскую спальню.
Это была моя любимая малая гостиная, её назвали так из-за бледно-золотых одуванчиков на белом шёлке стен. Это была наша семейная гостиная, мы сидели здесь с папой ещё в моём детстве. Он читал мне что-нибудь чудесное, а я трогала пальцами одуванчики. Мебель была приятного неяркого зелёного цвета, ковёр белым, золотистые одуванчики цвели и на нём. Мне было жаль делится с чужими своей любимой гостиной. Потом она будет напоминать мне о них.
«Не будет никакого «потом», — одёрнула я себя. — Будет чужой дом и в нём чужой человек.
Семеро женихов, словно подтверждая мои мысли, глядели в разные стороны. Участники турнира сидели отдельно друг от друга в креслах и на диванчиках, и посматривали на соперников без приязни. Только рыжий Митиль излучал спокойствие. И Неледим благожелательно улыбался, видимо, своим мыслям.
Кроме знакомых мне претендентов, появился тонкий высокий господин средних лет, заросший до бровей бородой цвета лесных фиалок. Выглядел он зловеще.
А тонкий юноша со светлыми волосами до плеч напротив был приятным. Романтичный такой, похоже, поэт. «Приглядимся», — подумала я, машинально изящно кланяясь и вежливо улыбаясь всем без исключения.
Конечно, перед королём торчал Викториан, а рядом с ним рвал какую-то бумагу в клочки гном.
— Ваше королевское величество, — гном бросил бумажки на белый паркетный пол и запустил руки в бороду. — «Турнир тринадцати женихов» не начнётся в установленный документально срок! По моей вине!
