Мы набрали сорок пять очков, прежде чем мне изменила удача: я подбросил мяч вертикально в воздух и выбыл из игры. В общей сложности я набрал двадцать одно очко, а когда уходил с поля, команда аплодировала мне стоя, не говоря уж о предках, которые гикали, орали и колотили во что ни попадя.
Саймон набрал тридцать пять очков, но после него никому не удалось продержаться на поле долго. Нам грозил проигрыш со счетом семьдесят два!
Никто уже не надеялся, что у нас есть шанс, пока Бешеный Пес с третьего удара не сбил калитку. Потом он сбил еще две, и через три серии бросков у Кингз-колледжа осталось всего тринадцать очков. В конце серии ко мне подошел Саймон, протянул мяч и сказал: «Покажи им, Малёк». Я отбивал четвертым по очереди на перерытой стороне поля! Наметив траекторию пробежки, я сделал глубокий вдох, вприпрыжку выбежал на поле и бросил мяч, который отскочил от калиток и, прокрутившись, пролетел всего метр!
Бэтсмен Кингз-колледжа не верил своим глазам. Вскоре до меня дошло, что, если нацелиться в рытвину на вскопанной части поля, отбивающий команды противника ни за что не отобьет мяч. Кажется, отбивающий Кингз-колледжа тоже это просек, потому что побежал вперед, пытаясь ударить по мячу, прежде чем тот отскочит. Но промахнулся и выбыл из игры. Игрок, явившийся ему на замену, был в полном ужасе и бросил Рэмбо скользящий мяч на срезке. Как и Бешеный Пес, я сбил две калитки в первой серии бросков.
Команда Кингз-колледжа продержалась еще одиннадцать серий. Бешеный Пес сбил шесть калиток, а я — четыре. «Кингзы» выбыли из игры с позорным счетом в тридцать девять очков. Под громкие крики и аплодисменты мы с Бешеным Псом прошагали по полю во главе команды. В раздевалке мы запели «Мы чемпионы». Все обнимались и торжествовали. Впервые за долгое время я чувствовал себя счастливым.
Понедельник, 18 февраля
Позвонила мама и сказала, что в июле мы поедем в Англию на разведку, а потом, возможно, эмигрируем туда. Хорошая новость: Вомбат все оплатит. Плохая новость: она едет с нами. Потом к телефону подошел папа и сказал, что нельзя растить невинное дитя, когда у тебя на заднем дворе преступность цветет буйным цветом. Не уверен, что конкретно он имел в виду — недавнее ограбление или свой нелегальный самогонный притон? Судя по голосу, ему не слишком хотелось переезжать в Англию, но он сказал:
— Ну, ты же знаешь свою маму, если ей что в голову взбредет...
Обедал с Папашей. Рассказал, что Русалка меня бросила. Он выпучил глаза и воскликнул: «О, имя женщине — Непостоянство!» После чего откупорил бутылку вина и заявил, что мне нужна хорошая книжка, чтобы преодолеть трудные времена.
— Думаю, пора бросить вызов твоим либеральным политическим взглядам, — сказал он, сунул мне под нос книгу и добавил: — У тебя две недели, Мильтон. Потом я буду отрезать по конечности за каждый просроченный день, пока не останется одна голова. Книга называется «1984», и написал ее Джордж Оруэлл.
Не мог уснуть. Все думал об эмиграции.
Вторник, 19 февраля
Холодный, промозглый день. Хотел позвонить Русалке, но в последний момент струсил. Потом вспомнил своего старого друга Геккона: что бы он мне посоветовал? Наверняка заставил бы ей позвонить.
Прочел текст на задней обложке книги Оруэлла.
Четверг, 21 февраля
ОТРАБОТКА В НАКАЗАНИЕ ЗА КОШМАР В СОРТИРЕ
Весь день вскапывал и пропалывал огород под палящим солнцем. Верн был в ударе и все это время изображал цыпленка, клюющего зерна вокруг нас. Гоблин весь день не проронил ни слова, только один раз пробурчал: «Можно подумать, мои предки платят двадцать штук в год за то, чтобы я копался в саду у черномазых». Я спросил его: а копаться в саду белого было бы лучше? На что он взглянул на меня, как на ненормального, я ответил: «Конечно лучше, дубина». Больше я ничего не говорил, лишь отодвинулся от Верна, который как раз завел беседу с саранчой.
Позвонил папа и признался, что снова попал в немилость. У них с мамой был семнадцатый юбилей свадьбы, и он подарил ей абонемент на трехнедельные курсы кулинарии. Но мама швырнула конверт ему в лицо и закричала: «Не нравится, как я готовлю? Так прекращай сидеть на заднице и сам иди на долбаные кулинарные курсы!» Тут папа допустил промах и заявил, что, во-первых, кулинарные курсы — это удел геев и домохозяек и, во-вторых, они стоят дешевле, чем месячный запас имодиума. Мама сорвалась с катушек и унеслась прочь на зеленом универсале. Папа думает, что она у Вомбата, но боится звонить — вдруг Вомбат подойдет к телефону?
После долгих уговоров я согласился позвонить Вомбату, якобы чтобы поболтать. Полный абсурд, конечно — кому в здравом уме придет в голову звонить Вомбату, чтобы просто поболтать? Взамен папа пообещал увеличить мне дотацию на карманные расходы на десять рандов.
Итак, я позвонил Вомбату, но трубку взяла мама и закричала: «Иди в „Макдоналдс", придурок, или лучше найди себе молоденькую шлюшку!» Я не знал, как реагировать, поэтому повесил трубку и позвонил папе, который подошел после первого же гудка. Изложил ему ситуацию. Папа ответил, что теперь даст мне прибавку лишь в пять рандов, потому что я бросил трубку и теперь мама думает, что это он звонил. Если бы в этот момент Щука не махал на меня своим членом из туалета, я бы оспорил эту несправедливость. Но вместо этого лишь пожелал папе удачи и пошел на занятия.
Пятница, 22 февраля
Перед отбоем в нашу спальню зашел Укушенный и сообщил, что решил никого к нам не подселять. Кажется, он был не слишком доволен своим решением и сказал, что будет присматривать за нами. Явно не тем глазом, который у него дергается.
Когда Укушенный ушел, Рэмбо собрал нас вокруг своей кровати и сказал:
—На этот раз я согласен с Укушенным. Эта койка должна остаться незанятой в память о Гекконе. — Мы с готовностью закивали. Но тут Рэмбо нахмурился и посерьезнел: — Однако у нас проблема, ребята. Ведь нас знают как Безумную Восьмерку. Разговоры о нас будут ходить еще долгие годы. Особенно если учесть, что Жиртрест заведует школьным архивом. — Жиртрест гордо улыбнулся и облизал пакетик из-под чипсов изнутри. — Единственная проблема вот в чем, — продолжил Рэмбо. — Как мы можем называться Безумной Восьмеркой, когда нас всего семеро? — Возникла встревоженная пауза, после чего Гоблин заметил:
—Ну, если у нас не все дома, это сойдет с рук.
Снова повисла тишина, которую нарушил Жиртрест: он чиркнул спичкой и зажег свечи.
Рэмбо встал и заявил, что тогда в официальные члены Безумной Восьмерки нужно посвятить Роджера. Гоблин, Саймон и Бешеный Пес заржали. Верн встал и взглянул на Рэмбо так, будто перед ним был сам римский папа. Рэмбо объявил голосование. Он сам, а также Верн с Жиртрестом проголосовали за, а остальные — против. Впервые сложилась такая ситуация, когда от моего голоса зависело все. Я поднял палец вверх, и Верн обнял меня так крепко, что стало трудно дышать.
Верн нарядил Роджера в розовое платьице с кружавчиками и отнес его к кровати Рэмбо. Всеобщее внимание слегка напугало котяру, и он попытался сбежать, но Верн схватил его и поднял над головой. Бедолага Роджер пришел в такой ужас, что замер и притворился мертвым. Тогда Верн положил его на свою кровать, и тот тут же расслабился. Рэмбо выступил вперед, положил руку на голову кота, словно благословляя его, и произнес:
