Внезапно какое-то неожиданное движение в голове нашей колонны привлекло моё внимание. Тут ключевое слово «неожиданное», в подобных случаях всё выбивающееся из обычного поневоле заставляет насторожиться.
— Фредо?
— Сейчас мне доложат, магистр
Служба действительно была поставлена хорошо. Тренировки, обучение, да по стандартам отнюдь не этого неспешного и излишне склонного к простоте и некоторой даже наивности времени. Оказалось, что прямо на дороге — хотя назвать это направление дорогой значило безбожно оному польстить — нас ожидали. Мирно так ожидали, без какой-либо агрессии, представившиеся посланниками Педро Алвариша Кабрала — командира португальских войск в Иерусалиме. Дескать, негоже, что короля Италии Чезаре Борджиа сопровождают исключительно испанцы, а они, верноподданные Его Величества Мануэля I, оказались в стороне от сопутствования главного устроителя столь триумфального Крестового похода в его пути к Иерусалиму.
Звучало это… естественно. Давнее соперничество португальских Ависов и кастильско-арагонско-неапольских Трастамара было для них естественно, словно дыхание. Пусть воевать они уже вряд ли станут, но такое вот противостояние в делах высокой и не очень политики — эти династии и могила не исправит. Плюс менталитет этих крепко родственных друг другу наций стоило учитывать.
— Криштиану де ла Медейра просит разрешения предстать перед вами, магистр, преподнести в дар реликвию, которая была спасена от варварства магометан чудесным образом и…
— И подождать это, конечно, не может?
— Он просит об этом с огнём истинно верующего христианина в глазах и с величайшим почтением к Великому магистру тамплиеров, — едва-едва исказились в улыбке губы Гриццони, который чхать хотел на всю эту религиозную мишуру ещё со времен бытия лейтенантом кондотты. Периодические боевые действия против разных «князей церкви» благочестию как-то не способствовали. Особенно под началом Винченцо Раталли. И это ещё до перехода последнего ко мне на службу. — Елейный какой-то этот португалец.
— Ну-ка, ну-ка… Пару слов ещё про эту самую елейность.
— Я человек не из придворных, магистр, — попытался было отползти в сторону от темы Фредо, но тут же сдулся, поняв, что мне действительно интересно его мнение. — Монахом ему быть, а не воином. Но он знает, как с клинком обращаются, это видно. Только улыбается много. Очень много. Я такое часто у разных османов видел. Понабрались у этих магометан подобострастия!
— Помолчи немного… Это уже что-то.
Остановив ворчание Гриццони, я напряжённо думал, прокачивая ситуацию. Ту самую, которая резко перестала мне нравиться, переводя сознание в режим повышенной подозрительности. А раз так…
— Что ж, приведи. Только без оружия и под надёжным присмотром.
— Думаете…
— Думаю, но уверенности нет.
— Может тогда просто…
— А вот и увидим. Если воспротивятся сдаче оружия, то будет повод как следует проверить, но уже не показывая всё это самодурством. Чутьё, Фредо, чутьё! Учись доверять ему по настоящему, а не просто прислушиваться время от времени. Ты же почувствовал нечто?
— Ну да магистр, — замялся тот. — Только я вообще не знаю, почувствовал ли и если да, то что именно это было.
Интуиция, она такая. Ничего, скоро удостоверимся. Благо место для лагеря не просто подобрано, но ещё и близко. Вот там и будет мало-мало знакомиться с этим самым посланцем Педро Алвариша Кабрала.
Вот чего я не люблю, так это пафоса, который бессмысленный и беспощадный. А потому никаких особо шикарных, достойных короля временных пристанищ, и в помине не наличествовало. Просто грамотно выбранное место, дозоры вокруг и предельная бдительность. Ну и установка нескольких шатров, понятное дело. Без этого в здешних условиях совсем тяжко, да и банальная логика подсказывает, что дрыхнуть у всех на виду что мне, что герцогине Миланской ни разу не комильфо. Минимум, но всё же комфорта, соответствующего как ситуации, так и положению.
Кстати, Катарина Сфорца как-то ни разу не приняла во внимание мою подозрительность относительно посланца командира португальских войск. Сочла побочным проявлением свойственной таким как мы повышенной подозрительности. Дескать, вокруг полно верных солдат, никто и дернуться не успеет, случись необходимость. Может и так, а возможно совсем даже этак.
И вот он, Криштиану де ла Медейра, представитель древнего и благородного рода. Стоит с затейливо украшенным ларцом в руках, а по бокам ещё двое. Без оружия, что проверено и перепроверено, но ничуть не возмутившиеся предпринятыми моей охраной действиями. Более того, выразившие понимание проявленной осторожностью. Вежливо так выразившие, согласно словам Фредо Гриццони, пусть частично, но наблюдавшего за процессом и реакцией португальцев. Проклятье, да даже внутрь ларца заранее заглянули. Результат? Всё благостно и спокойно, никаких неприятных сюрпризов вроде как не наблюдалось. Что за подарок? Какое-то выполненное из дерева распятие, пусть само дерево не абы какое, а чёрное, оно же эбеновое. Редкая штука, особенно на европейских землях, потому как растёт только в Индии и где-то с ней рядом, обработке поддаётся тяжело, да и мастерство для подобного требуется. В остальном же — обычная религиозная безделушка, наверняка долженствующая быть представленной в виде какой-либо реликвии или хранилища очередных мощей, коими уже все церкви и монастыри перенасыщены по самое не балуйся. Ох, как же это всё муторно!
Однако нобилесс оближ… в смысле, положение обязывает. Вот я и сижу на походном стуле, а слева и чуть позади Катарина Сфорца, также изображающая на лице предельную приветливость и благосклонность к португальским крестоносцам, что прямиком от уже ни разу не далёкого Иерусалима прибыли. А лица этих самых португальцев… Прав был Фредо, вот и мне они резко не нравятся. Не в плане «Не нравишься ты мне!», а в ином, куда более глубинном. Только демонстрировать я этого отнюдь не собирался. Напротив, улыбался, поприветствовал их, поинтересовался об обстановке в городе и об уровне возможных угроз со стороны пусть и разбитого, но вовсе не уничтоженного под корень противника. Не сведений ради, а чтобы оценить их ответы, дабы понять, что именно заставляет интуицию нехило так дёргаться.
Не то, слишком многое в них не то! Только чтобы это понять, требовалось знать толк в физиономистике, а ещё в той самой психологии, иначе только смутные колыхания интуиции и останутся. Прав Фредо, прав! Чуждостью от них так и прёт. Слишком подобострастны, слишком не по европейски цветистые речи, направленные опять же на лесть и желание утопить собеседника в лживой патоке восхвалений. Естественное такое, его сложно скрыть, ибо изнутри прёт, особенно в подходящей ситуации.
Что это доказывает? А ничего! Может слишком долго общались с разными там османами или маврами, вот и нахватались, нахлебались ментального дерьма, которое осело в глубине их душ, упав на подходящую основу. Я людей идеализировать не склонен, дерьма и в Европе хватает, просто не в тех масштабах и не до такой степени концентрированности. Даже в некоторых инквизиторах можно ещё было разглядеть остатки высоких идеалов. Взять того же Торквемаду…
