Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Но когда речь заходит об изучении как форме целенаправленных когнитивных усилий, Мейер превращается в настоящего фанатика. В своей лаборатории в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре он раз за разом показывал, что лишь активная работа со знаниями позволяет нам достичь мастерства. «Изучение — это производительная деятельность», — безапелляционно заявил он мне.
Мейер замечательно описывает, как это происходит. Во-первых, мы отбираем информацию, определяя, что именно хотим изучить — скажем, нечто, касающееся советской истории или философии буддизма. Затем мы должны интегрировать новую информацию в уже имеющиеся знания, создать ментальные связи между тем, что мы знаем, и тем, что хотим усвоить.
Так, если вы изучаете биографию советского диктатора Сталина, вам будет нужно связать уже известный факт (то, что Сталин был диктатором) с тем, что вы хотите выучить (например, что Сталин вырос в Грузии), определенным образом, чтобы новая информация имела для вас какой-то смысл.
Сила мысленного действия — создания ценности в области знаний — ярко проявляется в базовых заданиях на запоминание. Хотите, например, запомнить, как будет по-французски «дом» — maison{23}? Вам это удастся с большей вероятностью, если слово будет написано с пропущенной буквой (например, mais_n). Вы добавляете о, и слово становится полным, а ваша мысль — завершенной. Иначе говоря, вы проделываете некую фундаментальную работу с тем, что хотите выучить, — и таким образом придаете этой теме значимость.
Преимущества активных подходов к изучению распространяются и на более сложные когнитивные задания. Возьмем, к примеру, чтение. Как показал в своих работах Мейер, мы запомним гораздо больше, если включим воображение и постараемся представить себе некие образы того, о чем читаем. При создании такого «ментального кино» формируется больше когнитивных связей — и запоминание становится более устойчивым.
Еще один пример — повторение. В следующий раз, получив от кого-либо подробные инструкции касательно того или иного дела, попробуйте повторить их своими словами. Суммируя полученные указания, вы создаете знание — и повышаете степень усвоения информации.
За последние несколько лет исследования учения как типа мыслительной деятельности во многом поменяли общепринятые представления о том, как люди достигают мастерства{24}. В недавнем обширном обзоре этих исследований Джон Данлоски и его коллеги из Кентского университета отметили, к примеру, что подчеркивание основных идей — неудачный подход к изучению. Почему? По всей видимости, производимая при этом мозгом работа недостаточно активна для создания прочных знаний. Многократное перечитывание также имеет ограниченный эффект. Почему? Все потому же — этот вид деятельности не заставляет мозг проделывать достаточную работу.
Так какие же подходы Данлоски выделяет как действительно результативные? Я связался с ним по телефону и задал этот вопрос. Он сказал, что наибольшую эффективность продемонстрировали такие активные методы обучения, как проверка собственных знаний с помощью опроса самого себя или объяснения самому себе. «Это фундаментальная особенность работы нашего разума», — пояснил Данлоски. Чтобы чему-то научиться, «мы должны не просто копировать информацию. Мы должны придавать смысл фактам».
Подход к изучению как типу мыслительной деятельности хорошо работает и в более масштабных условиях. Однажды я присутствовал на лекции профессора биологии Дженнифер Доэрти в Вашингтонском университете в Сиэтле{25}. Ее курс давно считается очень результативным, и, хотя на лекции присутствовало более сотни студентов, Доэрти постоянно заставляла их учиться путем целенаправленных осознанных усилий.
Так, например, в ходе лекции она часто задавала контрольные вопросы и случайным образом вызывала кого-нибудь из студентов отвечать. Также студентам предлагалось разбиться на пары и, работая в этих мини-группах, искать ответы на вопросы наподобие: «Откуда, кроме как из почвы, растения получают питательные вещества?»
Я увидел это и сам, когда начал практиковать ментальную арифметику. Через несколько месяцев после знакомства со Стивенсон я записался на несколько занятий по этой технике вместе со своей дочерью, ученицей начальной школы. Я решил, что, раз уж собираюсь писать о практике, соединяющей жесты и счет в уме, мне нужно хотя бы немного познакомиться с ней самому.
Занятия оказались сложнее, чем я ожидал, и даже моя шестилетняя дочь порой с некоторым злорадством указывала мне на ошибки. Да, этот подход требует реального напряжения мысли. «Интеллектуальная тяжелая атлетика» назвал его один из учеников. Но вот прошло несколько недель, и напряженная работа принесла свои плоды. Я начал лучше понимать математику. Она стала даваться мне легче. Казалось, чем активнее упражнения, тем выше результат — действительно, как при подъеме тяжестей в спортзале.
Это не только мое впечатление. Исследования подтверждают, что использование «ментальных счетов» дает гораздо лучшие результаты, чем более традиционные формы обучения арифметике. Психолог Дэвид Барнер изучал эту технику в ходе рандомизированных полевых экспериментов и при нашей встрече убеждал меня в том, что использование «ментальных счетов» может оказывать глубокое и устойчивое влияние на понимание математических законов. «На основании того, что мы знаем о раннем обучении математике, — сказал мне Барнер, — я могу предсказать, что ученики, владеющие методом ментальной арифметики, будут иметь более высокие показатели успеваемости».
Контрольный вопрос № 3
Верно или нет: ученики, «изучающие» текст, понимают меньше, чем те, кто делает его «значимым» лично для себя?
В свете всех данных, касающихся учения как мыслительной деятельности, удивительнее всего то, насколько мало внимания уделяют этому наши школы и университеты. Зайдите в любую библиотеку в любом университетском кампусе — вы увидите там пассивно читающих студентов. (Если вы хотите выучить материал, взаимодействуйте с ним более активно.) Пройдитесь по классам любой старшей школы — везде ученики будут пассивно помечать маркером последнюю страницу каждой темы. (Самопроверка — гораздо более эффективный подход к изучению.) Готовясь к важным встречам, мы обычно делаем для себя заметки. (Есть способ лучше — зайдите в пустую комнату и проговорите то, что собирались сказать.)
Скотт Фриман из Вашингтонского университета изучал процесс учения как действие на протяжении многих лет. Это он помогал разработать курс биологии, на одной из лекций которого я присутствовал. Фриман с коллегами решили, что собранные ими данные настолько убедительны и однозначны, что отказались от дальнейших исследований по сравнению традиционных лекционных курсов с теми, которые требуют большей умственной вовлеченности. «Если вы — профессор, который отказывается от активного обучения, это уже вопрос профессиональной этики, — сказал мне Фриман. — Это все равно что врач, дающий больному не самые эффективные лекарства. К этому следует относиться как к преступной халатности».
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
