— Виктория Кэнан, — произнесла она с вызовом.
— Тори. — Его голос смягчился. — Вы получили мое сообщение?
— Легко догадаться, — бросила она.
— Иначе вы никогда не позвонили бы, — сухо признал он.
— Конечно, — ответила она. Джонатан мягко рассмеялся:
— Простите меня.
— Я принимаю ваши извинения. Что-нибудь еще?
— Конечно же, черт возьми! Я приглашаю вас на ужин.
Тори замерла. Куда он ее приглашает?
— Нет, мы никуда не пойдем, — сказал он, словно подслушав ее мысли. — Думаю, после воскресной истории вам не стоит появляться в людных местах. Не согласитесь ли вы поужинать со мной здесь?
Здесь? Но...
Тори почувствовала себя школьницей, которую пригласил на прогулку самый красивый в классе мальчик. Нет, еще хуже: она вела себя так, словно ее никто, никуда и никогда не приглашал!
— А вы разве забыли, что нами интересуется пресса? — напомнила она ему. Отец уже успешно отбил атаку нескольких репортеров, но они продолжали рыскать по округе.
— Нет, не забыл. — Голос Джонатана помрачнел. — Только я уверен, что у вас есть опыт и вы знаете, как убежать от них.
То есть предстоит убегать от репортеров, сердито подумала Тори. И все — ради Джонатана Макгвайра.
— Я не понимаю, почему должна принять ваше приглашение.
— Потому что я вежливо попросил, — мгновенно отреагировал он.
Это правда. И извинения свои принес. Однако Тори сомневалась в его мотивах.
— А вы умеете готовить? Или приглашаете меня, чтобы я приготовила вам ужин?
Джонатан от души расхохотался
— Приходите – узнаете.
Но ей вовсе не хотелось сидеть целый вечер с Джонатаном Макгвайром. Он не только оскорбил ее, но еще и набрался наглости и поцеловал.
И несколько мгновений она отвечала на его поцелуй.
Да, Джонатан ей нравится, и что из того? Ничего. Она уже потратила три года жизни на Руперта, не хватает еще влюбиться в Джонатана.
— Вы очень долго принимаете решение, — прозвучало на другом конце провода. — Неужели боитесь?
— Вас? — настороженно и неприязненно спросила она.
— Моего кулинарного искусства, — насмешливо ответил он.
Он имел в виду другое. Нет, она не боялась.
— В какое время я должна прийти?
— От семи тридцати до восьми вам подойдет?
— Вполне. До встречи. — Тори быстро повесила трубку, чтобы не наговорить лишнего.
Она чувствовала себя униженной и раздавленной!
— Ты прекрасно выглядишь, дочка, — сказала мать, отрывая взгляд от газеты. Она сидела в кресле, положив забинтованную ногу на табурет. На Тори было облегающее платье до колен глубокого синего цвета — в тон глазам, стройные ноги затянуты в светлые колготки, а высокие каблуки прибавляли роста. Волосы шелковистыми волнами падали на плечи, легкий макияж был почти не заметен, лишь слегка подчеркивался румянец щек Ярче всего выделялись губы. — Тори выбрала вишневую помаду с влажным блеском, отчего рот приобрел капризно-сексуальное выражение.
Вот тебе, Джонатан Макгвайр, сказала она своему отражению в зеркале. Сегодня она не Тори Бьюкенен, которую он ни во что не ставил, и не Виктория Кэнан, которую он знать не хотел.
— Спасибо, мама, — сказала она, благодарная за поддержку — Папа готов?
— Он там на улице болтает с репортерами, намекая, что собирается навестить твою бабушку. — Мать усмехнулась — Если ты незаметно выйдешь из боковой двери, пока он их отвлекает, и спрячешься на заднем сиденье, он вскоре к тебе придет.
За последний час прибыла целая толпа репортеров. Они не приближались к дому, но следили за каждым движением на ферме.
— Тогда до встречи. — Тори поцеловала мать в щеку.
— Когда будешь возвращаться, позвони отцу, — кивнула мать.
Если Джонатан намерен продолжать свои оскорбительные выходки, она вернется очень скоро.
Накрывшись полотенцем на заднем сиденье автомобиля, Тори думала, что это не самый элегантный путь на свидание, но она знала по опыту, что иначе ей вообще не выйти из дому.
— Вылезай, — насмешливо сказал отец.
Тори выпрямилась и пригладила взлохмаченные волосы — они уже подъезжали к дому Бернов.
— Желаю хорошо провести время, — сказал отец, останавливая машину около подъезда.
— Передай привет маме, — рассеянно произнесла Тори, глядя, как он отъезжает. Ей не хотелось входить в дом.
— Тори! — тепло приветствовал ее Джонатан. Она не ожидала, что он откроет так быстро. Это означало, что он ждал ее в холле. — Как вы добрались? — Он выглянул за дверь и оглядел подъездную дорожку.
Тори настороженно взглянула на него своими синими глазами.
— Меня подвез отец. Когда я буду возвращаться, я ему позвоню.
Джонатан усмехнулся: ясно, если он опять начнет язвить, она немедленно уедет.
— Вы прекрасно выглядите, — сказал он слегка охрипшим голосом.
— Спасибо, — ответила она с прежней недоверчивой настороженностью. — Вы тоже выглядите неплохо.
Он действительно выглядел великолепно. Серая шелковая рубашка и черные узкие джинсы подчеркивали мускулистую ширину плеч и узкую талию.
Он слегка приподнял темные брови.
— Может, после обмена комплиментами вы все-таки войдете в дом? Или предпочитаете, чтобы я накрыл стол прямо здесь?
— Такой приятный вечер, — отметила она, входя вслед за ним, — хорошо бы поужинать на свежем воздухе.
— Полностью с вами согласен, — кивнул Джонатан, — поэтому и решил накрыть ужин на террасе.
Он прошел через гостиную и направился к двери на балкон, Тори последовала за ним. То, что она увидела, на некоторое время лишило ее дара речи.
Стол украшали серебро и хрусталь, в центре стоял серебряный канделябр с зелеными свечами, два стула были поставлены бок о бок, так что взору открывалась прекрасная панорама холмов.
Она повернулась и посмотрела на Джонатана из-под темных ресниц — обстановка настраивала на соблазн.
Джонатан невозмутимо выдержал ее взгляд.
— Как вы сказали, природа слишком хороша, чтобы сидеть в помещении, — беспечно произнес он. — Какое вино предпочитаете: красное или белое?
— Это зависит от того, что мы будем есть. — Тори чувствовала возбуждение, ей хотелось пить красное и белое вино вперемежку. Если она опьянеет, это окончательно убедит его в том, что все самые невероятные слухи о ней соответствуют действительности. Похоже, он уже в этом не сомневается.
— Для начала — рыба, главное блюдо — бифштекс, поэтому можете выбирать, — сказал он, пожав плечами.
