— А я откуда знаю. Это же твоя идея. И писать договор на салфетке, — я тихо рассмеялась, а он вдруг напрягся. — Что?
Что я опять сделала не так? С ним как по минному полю, уже не знаешь чего ожидать.
— Ты в первые рассмеялась.
Тоже мне великое событие. Но для него это почему-то было важно.
— И что? — тут же насупилась я.
— Тебе идёт, — отозвался Стив. — И улыбка красивая.
И что я должна на это ответить.
— Спасибо, — промямлила в ответ и побыстрее сменила тему. — Тебе не кажется, что писать договор на салфетке… странно?
— Другой бумаги нет. Мы можем потом перепечатать. Значит пункт первый, никакого внушения?
И взгляд такой… почти невинный, только чертенята так и бегали в глубине.
— Все мы что-то скрываем.
— Что-то важное.
— Но я могу ответить на любые твои вопросы.
— Прямо сейчас? — удивилась я.
— Потом, — уклончиво отозвался хищник, но отступать мне не хотелось.
— В нашу первую ночь. Я расскажу тебе абсолютно всё в нашу первую ночь. Если смогу хоть немного насытиться тобой.
- 15-
Ну что, Мари, довольна? Получила ответ на свой вопрос? А вот теперь сиди и думай, что с этим делать. И собственной фантазией, которая разыгралась не на шутку, представляя меня и его… нас… на огромной кровати. На смятых простынях… сплетённых в одно целое.
Ой, мамочка…
Нет, это просто невыносимо. Этого модифицированного слишком много. Его взгляда, прожигающего насквозь, голоса, что мягко обволакивал как воздушное облачко. Теперь этот… хищник еще и в фантазии мои проник.
Обещал же, что воздействовать не будет. А как тогда объяснить всё это?
— Спасибо, — кисло отозвалась я, чопорно сложив руки на коленях. — Я не настолько любопытна.
Собственный голос звучал как-то неправильно и непривычно. А еще в горле пересохло.
Я схватила со стола капучино и одним разом осушила половину, после чего поставила чашку на место.
Вот только легче от этого совсем не стало.
Взгляд Стива стал еще более обжигающим. Я даже дёрнуться не успела, как он вдруг оказался рядом (одно слово модифицированный — ловкий, быстрый, стремительный), коснулся большим пальцем краешка моих губ, стирая следы капучино.
Всего лишь прикосновение, а меня как огнём обожгло. Больно и сладко одновременно. Запретно.
И сама тут же разозлилась на себя и такую реакцию.
— Пенка, — невозмутимо отозвался Стив, вновь присаживаясь на диванчик.
Золото в глазах потемнело, и они почти вернулись к нормальному цвету, насколько он может быть нормальным у них.
— Продолжим наш разговор? Ты дала срок две недели. Четырнадцать дней для того, чтобы изменить мнение обо мне и всех модифицированных вместе взятых.
— Да, срок две недели, — ответила ему, пытаясь отойти от этих ощущений.
— Тебе не кажется, что он слишком маленький?
— Увеличивать не буду, — тут же вставила я.
— Но тогда мы должны встречаться чаще. Намного чаще.
— Только не говори, что мне придётся к тебе переехать?
А в ответ иронично приподнятая бровь и насмешливое:
— Интересное предложение, Мари. Если ты хочешь…
— Не хочу! — нервно отозвалась я, мысленно проклиная свой длинный язык.
Это же надо было такое сказать.
— Жаль. Мне понравилось. В любом случае, ты не должна будешь вставлять мне палки в колёса.
— И что это означает?
— Ты не будешь бегать от меня.
Я молчала, ожидая продолжения. Нутром чувствовала, что оно обязательно последует. И не ошиблась.
— Потому что я тебя всё равно найду, — тихим вкрадчивым голосом, чётко выговаривая каждое слово, произнёс оборотень. — Где бы ты ни пряталась, где бы ни скрывалась… Найду и… накажу.
У меня даже дыхание перехватило.
Это не угроза, скорее… обещание.
И пока я собиралась с мыслями, Стив продолжил, уже другим более деловым тоном:
— Штрафные санкции нам тоже стоит обсудить. За нарушение. Как насчёт поцелуя?
— Какого поцелуя? — не поняла я, еще до конца не переварившая его предыдущую фразу.
— Нашего.
И тут стало неприятно и обидно. Пока я сижу, ушами хлопаю, этот хищник уже всё решил за меня.
— Надо же, как ты всё просчитал, — заметила едко. — И поцелуи, и ночь. Выбор-то мне вообще хоть какой-то остаётся или нет? И какие штрафные санкции? Мы с тобой еще договор не заключили, условия не обсудили.
— Так мы этим сейчас и занимаемся. Ты позволяешь за собой ухаживать, платить за тебя в кафе, ресторанах, будешь принимать подарки…
— Стоп! — тут же встрепенулась я. — Никаких подарков!
— Не переживай, они в любом случае останутся у тебя.
Он серьёзно думает, что в этом причина моего отказа?
— Ты не понял! — отчеканила я, подаваясь вперёд. — Мне. Ничего. От тебя. Не надо! Совсем.
— Мари.
— Нет. Знаю я вас, модифицированных: золото, бриллианты, дорогая одежда, шикарные подарки!
Воспоминания колкой иголкой протыкали сердце. А ведь казалось, что всё забыто, пережито и похоронено.
Но эмоции и боль такие яркие, что их сложно удержать, невозможно спрятать.
Я осеклась под пристальным взглядом и прикусила губу, внезапно осознав, что сказала и показала слишком много.
— Это не ты, — мягко заметил Стив, на которого моя речь не произвела особо сильного впечатления. — И не подруга. Что-то более личное, близкое.
Эта его проницательность злила и раздражала. Мне хотелось сказать что-то этакое в ответ, вывести на эмоции. И я нашла отличный способ.
— С чего ты взял, что это не мой личный опыт? — слова срываются с губ прежде, чем я успеваю осознать и понять их смысл. — Может я уже прошла через постель десятка модифицированных?
Ручка сломалась в его руках с громким треском. Колпачок отлетел и затерялся где-то на полу, а на стол медленно закапали чернила, оставляя после себя уродливые пятна на белой скатерти. При всём при этом его лицо оставалось совершенно спокойным, разве что глаза пылали слишком ярко.
Доигралась. Добралась до той самой грани, когда терпения даже у такого стойкого хищника не хватило. И сейчас мне предстояло познать всю степень его бешенства.
