Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
И было нечто такое в ее голосе, что заставило его замереть за столом, вцепившись пальцами в столешницу. В голове не укладывалось, как сидящая напротив прекрасная женщина могла оказаться чудовищем, мучившим его накануне.
— Выслушай меня, — голос Лиссы потеплел, — я прошу, чтобы ты внимательно меня послушал. Когда я тебя отмывала от блевотины, мне показалось, что у тебя довольно умное лицо. Постарайся не разочаровать меня окончательно.
Уннар-заш молча кивнул, глядя исподлобья на порождение мрака, сидящее перед ним. Лисса чуть слышно вздохнула, завела руки за голову, расстегивая цепочку, и положила на стол все тот же серебристый медальон. Требовательно посмотрела в глаза.
— Расскажи мне все, что ты знаешь о нем. Чтобы тебе лучше рассказывалось, покажу кое-что.
Она проделала то, что и Ан-далемм несколько дней назад: раскрыла крышку, что-то нажала — изображение женщины, словно сотканное из алмазной пыли, повисло в воздухе напротив Уннар-заша. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: у Лиссы было лицо той женщины.
— Я хочу знать, откуда у тебя медальон, — повторила она, — кажется, я имею на это полное право.
«Это враг», — растерянно подумал Уннар-заш.
И в то же время она была права. Ан-далемм просила его отыскать «ту женщину», вот он и отыскал, выходит. Но что толку, когда…
— Мои люди нашли в степи женщину, которая умирала от жажды, — произнес глухо, — она оказалась… ценной. Я хотел отвезти ее в подарок Владыке, там она жила бы во дворце, ела и пила бы с золотой посуды. В дороге на нас напали предатели, меня… смертельно ранили. Ее увезли. Вот и все, что я могу сказать.
— И стоило ради столь скудного рассказа так мучиться вчера? — Лисса приподняла бровь, — я хочу знать, не причинил ли ты ей вреда, храбрый воин.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты знаешь, о чем я, — взгляд ее сделался колючим и злым.
— Нет, — он пожал плечами, — я вез ее в подарок. Она была неприкосновенна для меня. А вот те, кто ее похитили — на их счет я бы усомнился.
Губы Лиссы сжались с тонкую белую полоску. Некоторое время она молчала, рассеянно гладя пальцами край стола.
— Как выглядела та женщина? — наконец тяжело спросила она, все еще поглаживая рисунок древесных волокон.
— Она была очень похожа на тебя, — честно сказал Уннар-заш, — только волосы коротко острижены и синие. И глаза переливаются радугами, я такого никогда не видел.
— Ясно, — холодно сказала Лисса, — заканчивай с едой, воин, и возвращайся в свою комнату. Дверь в уборную сразу за кухней… Тебе следует несколько дней находиться в покое, до тех пор, пока мы не покинем эти места.
— Мы?..
— Да, мы, — она нехорошо улыбнулась, — ты отправишься вместе со мной на поиски этой женщины. Защитить себя я могу и сама, а вот знание местности и обычаев Зу-Ханн изрядно сократит время поисков.
Больше она не говорила, и Уннар-зашу не оставалось ничего, как дохлебать бульон вприкуску с лепешками. Поднявшись из-за стола, он коротко поклонился, но уходить медлил. Ему очень хотелось спросить, но, глядя на мрачное белое лицо женщины-визара, не решался.
— Что еще? — она подняла взгляд.
— Кем тебе приходилась та, синеволосая?
Губы Лиссы внезапно скривились, как будто она с трудом сдерживала слезы.
— Это моя дочь, воин. Моя единственная дочь.
* * *
В последующие дни ему было совершенно нечего делать, что оставляло слишком много времени на раздумья. И это было плохо, потому что вертящиеся в голове вопросы все равно оставались без ответов, а спрашивать Уннар-заш не решался.
В то же время свободу его перемещений никто не ограничивал, и он не смог задавить в себе соблазн как следует изучить дом самого что ни на есть настоящего визара — «врага следует знать лучше». Правда, зерно сомнений уже упало в плодородную почву, и Уннар-заш теперь не знал толком, как ему относиться к ужасающим визарам и к Лиссе в частности.
Дом он исследовал старательно, от подвала до чердака: это оказалось полностью сложенное из бревен жилище, с парой скрипучих лестниц, с просторными окнами, которые были забраны самыми настоящими плоскими стеклами. Последнее изумило Уннар-заша едва ли не больше, чем способность Лиссы выпускать из кончиков пальцев блестящие, похожие на невесомую паутину нити: в Хеттре, во дворце Владыки, окна были застеклены мутными зеленоватыми кругляшками. Иного стекла дети Степи не научились делать. А тут — широкие, безупречно гладкие пластины… В доме было несколько комнат, никак не соединенных между собой, и это тоже казалось странным: в обычае жителей Хеттра были помещения соединенные входами и выходами, на тот случай, если в одну дверь ворвутся враги. Уннар-заш, убедившись, что за ним не следят, не преминул сунуть нос в каждую дверь. Так он обнаружил и опочивальню хозяйки дома, где витал сильный запах лесных трав, а внимание Уннар-заша привлек очень странный предмет мебели. Это было огромное кресло, пухлое, обтянутое отлично выделанной кожей; спинку венчала странная то ли шляпа, то ли корзина, как будто сплетенная из веревок. Не удержавшись, Уннар-заш подошел поближе, потрогал плетение, и понял — нет, не веревка. Как будто моток толстых жил, внутри каждой поблескивает металл. Перед этим необычным креслом стоял небольшой столик, а на нем громоздились странные серые коробки, тоже металлические, утыканные мелкими разноцветными стекляшками разных форм и размеров. Уннар-зашу было очень любопытно, что это и зачем, и он почти решился спросить у Лиссы, но тут же понял — нельзя. Если начать расспрашивать, то она живо поймет, что пленник побывал в ее опочивальне, и вряд ли этому обрадуется. Поэтому он оставил эту загадку дома визара на «потом».
Много еще интересного нашлось в доме Лиссы. В широкую медную ванну можно было набрать горячей воды, лишь покрутив блестящую ручку на медной же трубке. Когда Уннар-заш увидел это в первый раз, то невольно попятился прочь. Лисса, которая таким образом заставила воду течь, посмеялась и велела мыться, заметив вскользь, что водопровод еще никого не убил. Отхожее место тоже было устроено забавно, убиралось само — стоило дернуть еще за одну ручку (пересилив страх, Уннар-заш все же не выскочил оттуда с воплем и спущенными штанами). В простенке между комнатными дверями висело большое, в человеческий рост, зеркало. Оно было таким гладким и чистым, что Уннар-заш впервые в жизни смог увидеть самого себя со стороны не мутным и не кособоким. Зеркало явило ему здоровенного широкоплечего детину в серой полотняной одежде простолюдина. Без бороды лицо казалось слишком молодым, как у мальчишки — смуглое, широкоскулое, с хищным ястребиным носом. Черные глаза, черные широкие брови, волосы как вороново крыло стянуты сзади в хвост. Уннар-заш подумал, что он вырос очень похожим на отца — таким запомнился почтенный родитель, молодым и черноволосым. Только у отца, кажется, была небольшая бородка, острая, клинышком, и умащивал он ее драгоценным розовым маслом — наверное, умащивал. Уннар-заш почти не помнил родителей, так, смутные образы, но вспоминая об отце, он первым делом вспоминал навязчивый запах роз. Ну, а откуда ему взяться? Розовое масло.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
