Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
– Смотри-ка, прямо архангелы небесные, – дивились новгородские мужики.
– Как же, – скривились смоляне, им не впервой было видеть польских гусар. – Скажи лучше: отродье бесовское.
За спинами иноземных всадников вздымались крылья из птичьих перьев, с их плеч свисали медвежьи и леопардовые шкуры, а то и просто хвосты волков, и выглядело сие доблестное воинство весьма впечатляюще. Раскачивая роскошными плюмажами на начищенных кирасах21 и шлемах, поляки свысока рассматривали разношёрстного противника, уступающего им и численностью, и опытом.
– Думают напугать, – догадался один из ополченцев.
– Ничего, били мы их ранее и ныне побьем, – хмыкнули смоляне. – Вот мы им перья-то пощиплем…
– И хвосты пообдерём, – подмигнув, хохотнули новгородцы.
Протяжный звук трубы возвестил о начале атаки, и вооружённая до зубов тяжеловесная кавалерия хлынула на лёгких русских всадников. Конные сотни схлестнулись, перемешались, и завязалась ожесточённая битва.
Заслышав рокот разрастающегося сражения, Евсей скрежетал зубами, злясь на собственное бездействие, но ослушаться приказа Пожарского не смел, и с тревогой ожидал своего часа.
Противостояние длилось уже несколько часов, но ни одна из сторон не могла взять верх. Тогда Ходоркевич бросил в бой часть своей пехоты, и левый фланг защитников крепости дрогнул. Русскую конницу оттеснили к Чертольским воротам, и поляки пошли на «станы приступом». Живущие войной и убийством наемные солдаты с угрожающим рёвом повалили на укреплённые рубежи, но вчерашние землепашцы не дрогнули, а дружными залпами встретив врага, бесстрашно сошлись в отчаянной рукопашной. Неся огромные потери, поляки всё же выдавили ополченцев с позиций, и ожесточённая схватка переместилась на улицы Земляного города. Засевший в Кремле гарнизон, улучив момент, ударил в тыл русским, но отряд под предводительством простого ремесленника Ременя отбил атаку и, усеяв подступы к цитадели сотнями убитых врагов, загнал поляков обратно в Кремль.
Войска Ходкевича, угрожая опрокинуть дружину Пожарского в реку, продолжали теснить русских, а наблюдающий за жаркой сечей Трубецкой на помощь так и не шёл. В конце концов, не выдержав бездействия казацкого воеводы, сотни, переданные Трубецкому ополчением, не дожидаясь приказа, бросились в бой, а за ними и четыре казачьих атамана со своими отрядами самовольно поспешили на подмогу Пожарскому. Свежее подкрепление подоспело вовремя, натиск польских войск удалось остановить, и гетман Ходкевич отступил на Воробьевы горы. По прошествии семи часов сражение, наконец, выдохлось, в обоих лагерях взялись подсчитывать потери, а в лазарет потянулись подводы с изувеченными людьми.
Ещё днём, лишь заслышав грозные раскаты пушек и визгливые трели пищалей, сердце Таяны взволнованно задрожало. Каждое новое уханье орудий заставляло её судорожно накладывать крестные знамения, а губы девочки сами шептали мольбы к господу о сохранении жизни Евсея. Через пару часов начали подвозить первых раненых, и бояться стало некогда, а к вечеру, когда все шатры заполнились покалеченными воинами, сёстрам милосердия уже и вздохнуть времени не оставалось.
Таяна трудилась наравне со взрослыми. Она помогала бинтовать раны, разносила воду и кормила совсем ослабевших. Выяснив, что отряд Левашова в этот день в боях не участвовал, девочка от души порадовалась, мысленно поблагодарив всевышнего.
Весь следующий день у стен первопрестольной стояла относительная тишина: оба войска готовились к решающему сражению. В стане Пожарского не дремали и, понимая, что на казаков надежды нет, укрепляли позиции. Главные силы ополчения стянули к Москве-реке, в том числе и свежие отряды Дмитриева и Левашова.
Над землёй опустилась ночь. Оба лагеря затихли, только костры, озаряющие неровным светом округу, тревожно вздрагивали в темноте. Хитрый польский гетман тоже не сидел, сложа руки, а готовил новый удар. Выслушав лазутчиков, пан убедился, что русским оборонять левобережье Москвы-реки будет значительно труднее, и перенес свой лагерь к Донскому монастырю. Вместо каменных стен Белого города здесь оставались лишь рвы и валы с остатками полусгоревшей деревянной стены, а заметив откровенное нежелание казачьего табора воевать, Ходкевич пришёл к окончательному решению наступать именно на Замоскворечье.
Время близилось к полуночи, когда в шатёр польского воеводы зашёл высокий человек в добротном жупане, охваченном дорогим поясом. На груди мужчины тускло поблёскивал гусарский полудоспех, благодаря чему он выглядел гораздо мощнее, хотя тонкие кисти рук говорили, что на самом деле пан худощав, и вряд ли его основным занятием является война. Сняв шишак с забралом, визитёр открыл взору коротко стриженные отливающие медью волосы. Удлинённое лицо с прямым носом выглядело довольно привлекательным, но тонкие презрительно сложенные губы портили картину. В глубине серо-голубых глаз пана застыло безразличие мертвеца, и сразу становилось понятно: ради своей выгоды этот человек не остановится ни перед чем. Щегольски оправив усы, гость поклонился гетману и поинтересовался:
– Вызывал, пан Ходкевич?
– Заходи, Якуб, – и гетман жестом приказал сесть. Оглядевшись, визитёр опустился на скамью и с интересом уставился на военачальника. – Пан Залевский, ты уверен в своём человеке? Он действительно может помочь Орлову провести часть обоза и отправить к нашему гарнизону в Кремле?
– Не беспокойся, Ян, – снисходительно улыбнулся гость. – Он в таборе Трубецкого не раз бывал, с казаками знакомство водит и каждый закоулок там знает. Трусоват, правда, – задумался Залевский и усмехнулся. – Смелым делается лишь, когда о деньгах слышит.
– Ну, за этим дело не станет, – пообещал гетман. – Лишь бы всё сладилось. Его задача – казакам Трубецкого зубы заговорить.
– А с чего это Орлов согласился обоз вести?
– Первый раз что ли русские бояре своих предают? И твой человек, знаю, не мужик лапотный, – скривившись, хохотнул гетман и пояснил: – Орлов королю Сигизмунду донос на Пожарского написал, а в награду запросил отдать ему земли княжеские. Вот теперь и выслуживается. При живом Пожарском вотчины боярину не видать, – ядовито улыбнулся Ходкевич. – Я для охраны обоза шестьсот казаков даю. Думаю, справятся. Так что зови своего русского.
Вскоре небольшой обоз двинулся к казацкому табору. У Замоскворецкого моста его остановил караул.
– Кто такие?
– Не признал что ли? – усмехнулся ехавший рядом с Орловым всадник.
– А, это ты, Фрол Акимович… С чем пожаловал?
– Да вот с боярином пехоту ведём. Шанцы22 вдоль крепостной стены копать велено.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
