Роберт наклонился посмотреть, что стало со слугой.
— Идиот! Ты убил его! Теперь мы никогда не узнаем, где книги! — В голосе Роберта были ненависть и презрение к брату.
Дрожь охватила Филиппа, он отшвырнул кочергу и нервно сказал:
— Наплевать!
— Ты слышал, что он сказал? «Профессор предупреждал меня…» Когда он успел поговорить с профессором? Или Генри виделся с Паркером в гостинице в тот раз, или он посетил профессора в тюрьме. — Глаза Роберта сузились, он взвешивал свои шансы.
— Хорошо, что уже ночь. Мы сможем замести следы. Если кто-то и будет интересоваться Генри, скажем, что он уехал, как только получил деньги в наследство. Завтра же утром пойдем к профессору.
— Зачем ждать до завтра? — Филипп не хотел откладывать. Он хотел узнать прямо сейчас. — Чем скорее мы узнаем, где книги, тем быстрее получим деньги. Кроме того, я уже договорился с охраной. Они пропустят нас к нему.
Уже через несколько часов, лишь только забрезжило утро, братья встретились с профессором в маленькой комнате без окон. Стражники были рады оказать услугу Филиппу, так как знали, насколько щедрым может быть этот человек, если ему что-нибудь потребуется.
Енох мгновенно вскочил, когда за ним пришли. Хотя письмо, которое он написал Алекс, еще, по-видимому, не дошло, может быть, другие письма, письма его друзьям в университет и Британский музей, помогут ему. Он так ждал этой помощи!
Увидев охранников, он решил, что скоро будет на свободе, и с облегчением подумал, что наконец-то это запутанное дело объяснилось, и невиновность его доказана. Но, войдя в комнату, где его ждали братья Энтони, надежды профессора рухнули. Он понял, зачем пришли сюда эти двое.
— Где книги? — без лишних слов спросил Филипп, загоняя испуганного профессора в угол.
— Я не видел никаких книг, — быстро ответил Енох, его сердце похолодело, он перевел глаза с Филиппа на Роберта. Их лица были так жестоки и безучастны, что Паркер понял: это они убили Лоуренса и засадили его, Паркера, в тюрьму.
— Не лги. Нам лучше знать. Ты украл их у отца, а потом убил его. Ну, так, где же они? Куда ты их подевал?
— Я не понимаю, о чем вы говорите? Я ничего не крал у вашего отца! Он был моим лучшим другом, я бы никогда не причинил ему вреда!
— Все же упорствуешь… Но нам известно, что Генри был у тебя, — медленно сказал Роберт, словно ему было многое известно.
Услышав это, Енох побледнел:
— Я все же не понимаю, о чем вы говорите.
— А ты постарайся, — продолжал Роберт, — напрасно разыгрываешь несведущего дурака. Если ты надеешься, что Генри тебе поможет, то лучше забудь об этом. Генри уже никогда и никому не поможет.
Паника охватила Еноха:
— Что вы имеете в виду? Что случилось с Генри?
— Не знаю… Откуда мне знать? — невинно ответил Филипп. — А ты, Роберт? Не знаешь, что случилось с Генри?
— Нет. Он получил деньги и сразу же уехал — это все, что я знаю. Таким образом, если ты надеешься на него, то мы вынуждены разочаровать тебя.
— У меня много друзей, и кто-нибудь мне обязательно поможет! Я не причастен к убийству вашего отца и докажу это!
— А-а-а, — елейным голосом начал Филипп, доставая из кармана связку писем, — ты рассчитываешь на доктора Наулена из университета? Или на профессора Грина из музея? Или, может быть, на свою дочь?
Енох кинулся к нему, пытаясь отнять свои письма, но Филипп уклонился.
— Мы не хотим тебе зла, пойми. Мы можем договориться. Ты говоришь нам, где книги, а мы уж посмотрим, что можно сделать, чтобы вытащить тебя отсюда.
Енох был разбит и напуган. Его письма украдены, без Генри он был беспомощен — он мог считать себя осужденным и повешенным.
— Я и в глаза их не видел. — Он продолжал упорно отрицать.
— Отпирайся, сколько тебе будет угодно. Мы уверены, что ты знаешь, где они, и мы найдем их. Почему ты не можешь просто сказать нам об этом? Это избавит всех нас от лишних хлопот.
— Я знаю вас слишком хорошо. Я бы никогда не стал вам помогать, даже если бы вы пообещали спасти мою жизнь.
— А ты в этом весьма и весьма нуждаешься, — холодно сказал Роберт.
— Ладно, Роберт, — вмешался в разговор Филипп. — Похоже, профессор не хочет с нами разговаривать. Может, его дочь Александра будет более сговорчивой.
— Алекс ничего не знает об этом! — Профессор ужаснулся при мысли, что Алекс придется иметь дело с этими негодяями. — Ее даже нет сейчас в Лондоне.
— Мы съездим в Бостон и проверим, знает она что-нибудь или нет… Интересно, что она скажет, узнав, кто обвиняется в убийстве Лоуренса Энтони?
— Вы не сделаете этого!
— Возможно, если только ты расскажешь нам, где книги.
— Мне нечего вам сказать! — Енох возмутился их наглому и хладнокровному спокойствию. — Убийцы — вы! Сперва убили своего отца, а теперь пытаетесь меня обвинить в этом!
— Тебе не удастся это доказать. — Филипп почти рассмеялся в лицо профессору.
— Вам все равно не отвертеться! — продолжал Енох.
— Неужели? По-моему, нас никто не подозревает. Зато все видели, как ты спорил с отцом в ресторане, а потом выбежал за ним.
— Если мы и поспорили, это вовсе не значит, что я убил его!
— По крайней мере тебя подозревают гораздо больше, чем нас, особенно теперь, когда мы ничего не получили после его смерти. Уверен, суд докажет, что ты отравил отца и тебе придется заплатить за это сполна. Ты напрасно не хочешь помочь нам, согласись, ведь тогда мы будем действовать в твоих интересах.
Енох понимал, что они правы: он остался без друзей; никому нет дела до того, что он брошен в тюрьму по ложному обвинению. Он абсолютно беспомощен. Только одно поддерживало профессора — чувство справедливости. Он верил, что рано или поздно правда обнаружится.
— Может, сейчас я и не смогу доказать свою невиновность, но настанет день, когда вы поймете весь ужас содеянного вами и поплатитесь за это. На свете существует праведный суд.
Филипп засмеялся:
— Но человеческий суд состоится раньше. Спокойной ночи, профессор.
Филипп и Роберт постучали в дверь, вызывая охранника. Выпустив их, он провел профессора обратно в камеру.
Братья шли молча. Затем они сели в экипаж и медленно тронулись по направлению к дому.
— Что скажешь? — спросил Роберт.
— Не знаю. Я уверен, что книг у него нет, но он очень испугался, когда мы сказали, что поедем к его дочери.
— Надо собираться в Бостон.
— Возможно. — Филипп думал, как бы он поступил на месте отца. — Если отец не отдал книги профессору, тогда кому он мог их отдать?
