– С удовольствием, – быстро проговорила Кьяра, не дав Никколо вставить ни слова.
Никколо посмотрел на нее с укором.
– Какие замечательные планы! Будем надеяться, что все-таки не в самый шторм? Ладно, пойду позвоню.
Кьяра и Филиппо вместе поднялись на второй этаж. Оказалось, что комната мальчика расположена всего через две двери от ее комнаты.
– А я даже не слышала, как ты прошел мимо сегодня утром.
– Здесь очень плотные двери, – ответил Филиппо. – Через них ничего не слышно. Если хотите поехать со мной завтра утром кататься, поставьте будильник. Я обычно готов к половине седьмого.
– Договорились, – обрадовалась Кьяра. – Утром встречаемся.
Закрыв за собой дверь, она подошла к зеркалу и улыбнулась собственному отражению. Ее сын вел себя уже не так враждебно. Конечно, это случится не завтра, но все же, все же они подружатся.
Она не хотела думать о том, что будет потом.
4
В этот день Кьяра и Филиппо ужинали вдвоем. На все расспросы Тереза отвечала, что синьора Никколо нет дома, а куда он ушел – не сказал.
– Небось, к Монике поехал, – недовольно пробурчал Филиппо.
– А кто это, Моника? – самым безразличным тоном поинтересовалась Кьяра.
– Одна женщина. Я слышат, как он с ней разговаривал вчера вечером по телефону.
– Вы с ней знакомы?
– Нет, и надеюсь, что не познакомимся.
– Твой папа имеет право общаться с тем, с кем захочет. В том числе и с женщинами, – мягко сказала Кьяра. – И это еще не значит, что он обязательно собирается снова жениться. А потом, почему ты думаешь, что мама была бы против его женитьбы? Наверняка она не пожелала бы ему навсегда остаться одиноким.
– Он не одинок, – оскорбился Филиппо. – У него есть Я:
– Сейчас – да. Но ты скоро вырастешь, уедешь учиться в какой-нибудь университет. И что тогда?
– Когда это еще будет! – фыркнул мальчик. – Через сто лет.
– Ты сам не заметишь, как пролетит время. – Кьяра замялась, подбирая слова. – Твой папа тебя очень любит, но ты должен понять…
– Он мне не родной отец, – оборвал ее Филиппо. – Я усыновлен.
– Знаю…
Кьяра испуганно замолчала, увидев, как широко и обиженно распахнулись глаза Филиппо.
– Он вам уже рассказал!
– Но в этом нет ничего обидного или постыдного! Тебя любят не меньше родного сына. Твои приемные родители выбрали именно тебя!
– Они меня не выбирали, – процедил мальчик сквозь зубы. – Они взяли то, что было. Потому что настоящие родители меня не захотели.
– Это не так! – вспыхнула Кьяра, но тут же прикусила язык. – Это не обязательно так, – поправилась она тут же. – Может, они были очень бедные и хотели, чтобы тебя вырастили те люди, которые смогут тебе что-то дать.
– Вы бы тоже так поступили на их месте? – ехидно поинтересовался Филиппо.
У Кьяры перехватило дыхание. Но голос ее остался спокоен.
– Конечно, мне бы не хотелось так поступить. Но благополучие ребенка должно быть на первом месте. Кто знает, может быть, твоя мать – настоящая мать – была еще слишком молода и просто не имела ни средств, ни возможности вырастить ребенка.
– То есть у нее не было мужа? – хмурясь, спросил Филиппо.
– Был или не был, неизвестно. Но я точно уверена в том, что она любила тебя.
Филиппо молча водил вилкой по скатерти. Наконец он поднял голову.
– У нас в школе есть еще один мальчик, которого тоже усыновили. Он виделся со своей матерью.
– Ну и как? – замирая, спросила Кьяра.
– Он говорит, это было ужасно. Его мать притащила с собой девчонку и сказала, что это его сестра.
– Наверное, им всем было очень непросто. Они практически знакомились заново.
– Ну ничего, со мной такого не случится, – ледяным тоном заявил Филиппо. – Потому что я никогда не захочу увидеться со своей настоящей матерью. Она меня предала!
Кьяре захотелось умереть. Зачем только она завела этот разговор! Последним усилием воли она удерживалась от того, чтобы не кинуться к Филиппо с плачем, с просьбой простить ее, с уверениями в любви.
Но она не могла, не имела права. Она должна была сидеть и вежливо слушать то, как проклинает ее собственный сын.
Остаток ужина прошел в напряженном молчании. Поев, Филиппо быстро ушел в свою комнату, и Кьяра осталась в тягостном одиночестве. Спать – рано, читать не хотелось. Оставалось только бродить по темнеющему саду, перебирая в голове подробности своего разговора с Филиппо и отгоняя непрошеные мысли о синьоре Никколо.
Вполне возможно, что он сегодня не вернется домой, а останется ночевать у своей подруги. Конечно, в этом нет ничего особенного… Но пусть только попробует после этого заигрывать с ней, Кьярой. Надо признать, что у него это хорошо получается. Прошло меньше двух дней, а Никколо ее почти что приручил. Какая же она все-таки дурочка! Жизнь ничему ее не учит.
На улице совсем стемнело. Вернувшись в дом, Кьяра остановилась в нерешительности. Очень хотелось снова поиграть на рояле. Ну ладно, почему бы и нет? Хозяин ей разрешил. Двери плотные, так что звук далеко не разносится, и она никому не помешает.
Музыка, как всегда, успокоила и утешила ее. Сначала Кьяра играла все, что вспоминалось, потом заглянула в ноты, лежавшие на пюпитре. На какие-то мгновения она забыла, где находится, забыла о своих горестях, видя перед собой только ноты и черно-белые клавиши.
Тем неожиданнее оказалось появление синьора Никколо, который, по мнению Кьяры, должен был находиться вовсе не здесь, а у своей Моники.
– Не останавливайтесь, – попросил он, подходя к роялю.
Но она уже оборвала игру.
– Я не знала, что вы уже вернулись, – сказала девушка сдержанно, – и не думала, что звук так хорошо разносится по комнатам.
– А он не разносится. Я услышал музыку через окно, когда подходил к дому. – Его голос стал задумчивым. – Совсем как раньше.
Синьор Никколо опустился в глубокое кресло, откинул голову на спинку, вытянул ноги.
– Прошу вас, сыграйте еще. Мне это очень нужно.
Кьяра послушно заиграла, хотя ей очень хотелось встать и уйти. Механически, уже без настроения, опуская руки на клавиши, она посматривала в сторону синьора Никколо. В строгом костюме и белоснежной рубашке, он был сейчас похож на бизнесмена. Странный наряд для встречи с любимой женщиной, мелькнуло у нее. Хотя, кто знает, может быть, Монике он нравится именно таким.
– Хорошо провели вечер? – не выдержала Кьяра.
– Насколько это возможно, – ответил Никколо, не открывая глаз. – Простите, что бросил вас. Надеюсь, Филиппо вел себя прилично?
