А в это самое время, на Великом Древе, Док Яроклюв сидел на краю дупла, в котором жил вместе с мадам Плонк.
— Странная нынче погодка. Сначала западные ветры, а теперь еще встречный задул из Северных королевств. Однако становится холодновато! — Он провел за изучением погодного фронта все время от первых сумерек до наступления настоящего вечера и теперь обернулся к мадам Плонк. — Ах, дорогуша! Что это за паук у тебя на голове?
Домашняя змея Октавия, занимавшаяся приготовлением молочникового чая, тихонько захихикала.
— Паук? — ахнула мадам Плонк. — Как ты можешь такое говорить, Доки? Это никакой не паук, это моя новая черная бархатная шляпка. Торговка Мэгз сказала, что она называется «шапо».
— Э… ну… вообще-то… Ах да, просто очаровательно, Плойки! Этот черный бархат… — Тут Док Яроклюв слегка замялся. «Знать бы еще, что это такое», — подумал он про себя, но уверенно продолжил: — Этот черный бархат великолепно подходит к твоим белым перьям. Восхитительно. А вот и Октавия несет молочниковый чай в твоей коронационной чашке.
Упитанная домашняя змея выгнула спину, подавая Доку чашку с чаем. «Наверное, я когда-нибудь смогу к этому привыкнуть, — подумал он. Потом встрепенулся и поправился: — Что значит — „смогу“? Я уже привык! Ведь это так изысканно. Так утонченно».
Его карьера следопыта была закончена, и надо признать, что Док Яроклюв искренне наслаждался покоем. Разве не чудесно сидеть в уютном дупле рядом с прелестнейшей в мире совой и потягивать чаек, глядя на небо? Да, это была настоящая любовь с первого взгляда — по крайней мере для него. «Сколько же времени прошло после нашей первой встречи? — задумался Док. — Шесть месяцев? Семь?»
Они познакомились при совершенно невероятных обстоятельствах. Во времена Золотого Древа мадам Плонк посадили под домашний арест за какое-то глупейшее нарушение угольных законов или как там это называлось, но она сбежала и полетела на поиски стаи, чтобы рассказать об аресте Отулиссы и творящихся на острове безобразиях. Для знаменитой певицы Великого Древа это был очень храбрый поступок. Мадам Плонк долгие годы не покидала остров. Она давно отвыкла от свирепых ветров и тягот кочевой жизни. Она не разбиралась в навигации и была отвратительным следопытом. Откровенно говоря, все это было ей ни к чему, ведь мадам Плонк была певицей. Пение было ее единственной обязанностью на дереве — пение и руководство гильдией слепых змей-арфисток. Когда Док Яроклюв впервые увидел ее, она была не более чем обессилившей грудой белых перьев. Но какой прелестной грудой! Когда мадам Плонк поведала Доку об ужасных делах, творящихся на Великом Древе, он немедленно решил помочь ей разыскать короля и стаю. Что и говорить, страшное это было время, когда дерево вдруг, вопреки всем законам природы, застыло в золотом убранстве.
Словно прочитав его мысли, мадам Плонк смущенно проговорила:
— Ты знаешь, раньше мне казалось, что я уже никогда не смогу наслаждаться чаем из этой чашки, после… после… — она заколебалась. — После всех этих напастей, свалившихся на нас в эпоху Золотого Древа. Но если честно, мне никогда в жизни не было так приятно пить чай из этой чашки, как теперь!
— Почему, дорогая?
— Ответ прост, Доки. Потому что сейчас я пью чай вместе с тобой.
В этот миг что-то вихрем ворвалось в дупло.
— Помогите! Мне нужна твоя помощь, Док, немедленно! Онемев от изумления, Док Яроклюв, мадам Плонк и слепая Октавия уставились на кучу дрожащих перьев, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся Пелли, подругой Сорена.
— Моя девочка! — прорыдала Пелли. — Она пропала!
Наверное, Октавия была потрясена сильнее всех, когда Пелли, сотрясаясь от плача, поведала им историю исчезновения своей милой Белл, храброй маленькой дочки Сорена. «Я должна была почувствовать это заранее, — подумала про себя Октавия. — Что со мной стряслось? Раньше никакие встречные ветра не помешали бы мне первой узнать о том, что убитая горем мать летит прямиком в наше дупло! Но в последние дни моя хваленая чувствительность и погадки совиной не стоит».
— Успокойтесь, душечка, — воскликнул Док Яроклюв, а мадам Плонк принялась ласково перебирать клювом растрепанные маховые перья Пелли, собравшие в себя кучу разного мусора во время бешеной гонки сквозь непогоду. — Остальные Бэшки в порядке?
— Да, слава Глауксу. Они живы, здоровы и благополучно долетели до острова. Но моя малышка Белл! Она ведь такая маленькая! — Пелли судорожно сглотнула, пытаясь подавить новый приступ рыданий. — Вы ведь не откажетесь полететь на поиски, Док?
— Как вы могли в этом усомниться? Я сделаю все, что в моих силах. Уже лечу! Встречный ветер, с которым вы так мужественно сражались, станет мне добрым попутчиком и в мгновение ока домчит до места. — Док повернулся к Октавии и попросил: — Будьте добры, мое перо! Ах, вы уже его несете!
«Само собой!» — подумала про себя Октавия. Хорошо, хоть в этом она не ошиблась, хоть тут ее не подвел инстинкт, подсказавший, что Док решит отправиться немедленно.
Перо было вороньим. Эта небесная шпана относилась к Доку Яроклюву со странной смесью страха и обожания, поэтому много лет тому назад ему удалось выторговать у ворон право беспрепятственного пролета в дневное время. Черное воронье перо, воткнутое в белоснежные перья следопыта, было пропуском, позволявшим лететь куда угодно, в любой час дня и ночи, не рискуя подвергнуться нападению вороньей банды.
«Ах, как он прекрасен!» — подумала мадам Плонк, провожая влюбленным взглядом своего избранника, вылетевшего в чернеющее небо.
Глава IX
Река ветра
«Ах, Сорен, тебе не о чем беспокоиться — ты сразу узнаешь, как только доберешься туда…»
Так оно и оказалось. Слова миссис Плитивер эхом пронеслись в голове у Сорена. Всего мгновение тому назад мир вокруг него был залит светом дня, — а потом сразу наступила ночь. Тьма обрушилась на них, как тяжелый молот Бубо на наковальню, а звезды искрами раскаленного металла брызнули во все стороны.
Они пересекли границу завтра.
Ослепительный солнечный свет не просачивался по капле в лиловые сумерки. Серый полумрак не темнел в преддверии Первой тьмы. Один взмах крыльями — и они очутились в завтрашнем дне.
— Ну вот… — пробормотал Мартин. — Мы уже в завтра. Правда, миссис Пи?
— Да, милый. Довольно резкий переход, не правда ли?
— По-моему, это довольно сильное преуменьшение, — ответила Отулисса. Это Сорену показалось или он действительно услышал в ее голосе нотку раздражения?
Подавшись вперед, миссис Пи прошептала в ушную щель Сорена:
— Ты же знаешь Отулиссу. Ее стихия — логика, а не интуиция. Она всегда с недоверием относится к прыжкам через ступени в стройной системе рассуждений. У нее слишком дисциплинированный ум.
— Вы правы, — согласился Сорен. — Что нам теперь делать?
Свернувшись еще туже, миссис Плитивер высоко подняла голову, чтобы ее могли услышать остальные.
