Глава 6
В холле фешенебельного здания Тимоти нашел табличку с ее именем. Впрочем, это трудно было назвать табличкой. “ПОЛЛИ ЛОНДОН” было выложено крупными золотыми буквами по черному бархату. Он нажал на кнопку внутренней связи и отступил на шаг, чтобы предстать на экране перед тем, кто ответит на вызов, в полный рост, а не кончиком несуществующего носа. По экрану побежали черные и зеленоватые пятна, переливаясь в прихотливом калейдоскопе, призванном ублажить взор посетителя. И почти сразу же раздался мелодичный голос, принадлежавший компьютерному автоответчику, — Полли Лондон была достаточно богата, чтобы иметь возможность заменить живую прислугу кибернетическими заморочками. И этот голос спросил:
— Кто вы? Пожалуйста, назовитесь.
— Тимоти, — ответил он. — Из “Страны развлечений”, — добавил он с некоторым опозданием. — Мне назначено на два.
Возникла пауза, во время которой компьютер проверял правдивость этого утверждения. По экрану замелькали алые и желтые полосы.
— Не прикоснетесь ли вы кончиками пальцев к полю идентификации на экране, чтобы мы могли сверить ваши отпечатки с файлом в общегородском компьютере?
— У меня нет рук, — ответил Тимоти. Неосведомленность компьютера его позабавила. — Не можете ли вы сверить с центральным компьютером описание моей внешности?
— На редкость необычная процедура, — возразил компьютер.
— Но у меня нет рук.
На экране воцарилась молочная белизна: это компьютер пустил в ход визуальный сканер, чтобы идентифицировать Тимоти. Через минуту яркие краски восстановились.
— Можете пройти.
— Благодарю вас.
Слева от того места, где находился Тимоти, фрагмент стены, расписанный серебристо-голубыми абстрактными рисунками, отъехал в сторону, за ним обнаружился вход в лифт. В кабине Тимоти не потребовалось нажимать на кнопку: подъем на нужный этаж обеспечивал секретарь-компьютер. Очень может быть, что, кроме самой Полли Лондон и управляющего домом, никто не знал, на каком этаже она живет. Когда можешь себе позволить компьютерного секретаря и дворецкого, а посторонним сообщаешь лишь, что живешь в Западной башне, твое жилище начинает соответствовать поговорке “Мой дом — моя крепость”.
Когда Тимоти вышел из лифта, то очутился в длинном коридоре, устланном ковром, который, не исключено, был изготовлен из натурального меха. Стены в коридоре были обшиты тисом; через каждые сорок футов располагались двери, ведущие в жилые помещения. Они различались по форме, величине и цвету. Дверь Полли Лондон представляла собой нечто в нордическом стиле: тяжелая, старинная, деревянная махина, причем на создание этого ощущения “старинности”, похоже, ушло больше времени, чем на изготовление самой двери. Она была украшена резьбой, изображающей лица, шлемы, доспехи, мечи и челны скандинавских викингов. В середине двери выделялась ручка в форме массивного железного кольца. Отпирающее устройство, снабженное пластиной для идентификации отпечатков пальцев, было замаскировано под рельефное изображение боевой ладьи. Ручки как таковой, разумеется, не было: если дверь не реагирует на ваши пальцевые отпечатки, значит, вам сюда нельзя.
Дверь, весящая двести, а то и все триста фунтов, бесшумно откатилась назад.
— Прошу, — гостеприимно пригласил компьютер. — Направо.
Тимоти очутился в еще одном длинном коридоре, повернул направо, прошел под аркой и оказался в комнате, обставленной мягкой мебелью. Стены в ней оказались обшиты кедровыми панелями с вкраплением настоящих скальных пород, создававших причудливую игру света. Слева у стены из натурального камня был смонтирован маленький водопад, влага которого ниспадала в каменную чашу, стоящую на пьедестале. К нему вели несколько грубо отесанных ступеней. В чаше, дно которой представляло собой разноцветную каменную мозаику, плавали живые цветы; все это было подсвечено так, что мозаика казалась россыпью драгоценностей. Ковер здесь был еще более толстым и пушистым, чем в коридоре. Кресла и диваны — гигантских размеров — выглядели чрезвычайно удобными и напоминали исполинские грибы, лениво выросшие из пола. Здесь же были каменные столики и шкафчики. За одним из каменных столиков, в бежевом кресле, сидела самая красивая женщина, которую Тимоти встречал в своей жизни...
Она была довольно высокого роста, по крайней мере две трети которого составляли соблазнительные ноги безупречной формы. Ее фигура являла собой истинное совершенство: тонкая талия, пышная грудь и так далее. Ангелоподобному лицу красавицы недоставало разве что ангельского безразличия ко всему земному. Чуть вздернутый носик. Широко расставленные глаза сказочного изумрудного цвета, как волна у кромки прибоя. Пышные белокурые волосы обрамляли ее лицо, длинные локоны свободно ниспадали на грудь и рассыпались по точеным плечам.
Тимоти видел сотни фотографий этой женщины, но ни одна не передавала и сотой доли ее красоты. Ей были присущи девическая грация и прелесть в сочетании с чувственностью зрелой матроны — и самые первоклассные фотографы были не в состоянии это уловить. Тимоти поневоле порадовался тому, что его ущербные гениталии хотя бы внешне свидетельствуют и об ущербности чисто мужского интереса. Женщины никогда не возбуждали его физически — к счастью, потому, что плотским желаниям он все равно не смог бы дать естественного выхода. И все же, хотя желание как таковое отсутствовало, случалось иногда — крайне редко, но все же случалось, — что на него накатывало некое чувство, названия которому он не мог подыскать ни в одном известном ему языке. И сейчас это чувство вновь посетило его. А ведь такое бывало с ним лишь в присутствии чрезвычайно привлекательных во всех отношениях и вызывающе чувственных женщин. И одной из сторон этого чувства было ощущение неудовлетворенности. Его кожа похолодела, а в горле у него запершило почти до судорог.
Жестом Полли Лондон пригласила его присесть в кресло рядом с собой.
— Вы оказали мне огромную честь, — сказала она. — Обычно меня интервьюируют ваши подчиненные.
Она была очаровательна, она была настолько хорошо воспитана, что ничем, ни малейшим движением роскошных бровей, не показала, как неловко себя чувствует в присутствии урода, к которому конечно же нельзя не испытывать отвращения.
Усевшись в грибовидное кресло и отключив двигательное устройство, Тимоти заверил ее в том, что эта встреча делает честь не ей, а ему самому. Полли улыбнулась в ответ и показала, как пользоваться миниатюрным баром, вмонтированным в консоль кресла. Мгновение спустя Тимоти держал в механической руке коктейль. Водка с апельсиновым соком пришлась ему как нельзя кстати.
— Я заинтригована и, пожалуй, даже больше, чем просто заинтригована, — сказала она, чуть подавшись в его сторону. Голос ее звучал как небесная музыка. — Просто не могу себе представить, что это за совершенно особая статья, подготовка которой потребовала вашего личного участия.
— Я вам солгал, — без обиняков ответил Тимоти.
Он понимал, что ему надо говорить четко и быстро, чтобы как можно быстрее приступить к делу и закончить с ним, потому что эта женщина с каждым мгновением нравилась ему все больше и больше. Комбинация детской непосредственности с божественной чувственностью была просто неотразима. Любого мужчину ей достаточно было только поманить длинным, безупречно ухоженным пальцем, и он без сожаления пошел бы и в огонь, и в воду, и на край света.
