Николай Кузанский поступает в Гейдельбергский университет, а потом учится в Падуанском университете. Он изучает математику, медицину, астрономию, географию, юриспруденцию.
В 1423 г. Николай Кузанский становится доктором экономического права, затем поступает в Кельнский университет, где изучает богословие. В 1426 г. он рукоположен в сан священника, с этого времени начинается его быстрое восхождение по ступеням иерархической лестницы Католической Церкви. Он идет на службу в папскую курию; в 1437 г. его посылают в Византию на переговоры по поводу объединения Церквей. Там он знакомится с Георгием Гемистом Плифоном. В 1448 г. Николай Кузанский становится кардиналом, но активная жизнь в рамках Католической Церкви не мешает его философским, богословским и естественно-научным занятиям. Он интересуется географией и впервые составляет карту Европы, занимается изучением календаря (во многом по его инициативе готовится реформа юлианского календаря), математикой (вносит большой вклад в исчисление бесконечно малых величин). В 1450 г. Николай Кузанский назначен папским легатом в Германии, а в 1458 г. возвращается в Рим и становится генеральным викарием.
Еще молодым (в 1440 г.) Николай Кузанский пишет свою основную работу — «Об ученом незнании». Впоследствии он написал и ряд других работ: «О предположениях»; диалоги, объединенные участием в них действующего лица под именем Простец (написанные явно под влиянием Платона), — «Простец о мудрости», «Простец об уме», «Простец об опытах с весами»; некоторые богословские произведения — «О сокрытом Боге», «Об искании Бога», «О Богосыновстве», «О даре Отца светов».
После выхода работы «Об ученом незнании» на Николая Кузанского посыпались разные обвинения. В полемику с Кузанцем вступил католический священник Венк, который написал работу «Невежественная ученость». После выхода ее в свет Николай Кузанский выпускает «Апологию ученого незнания», где пытается защитить свои взгляды. Нападки на Николая со стороны многих священнослужителей совсем не мешали его успешному продвижению по иерархической лестнице Римско-Католической Церкви, что свидетельствует о специфике того времени, когда свободомыслие проникало даже в круги высокопоставленных и влиятельных людей.
Основное положение книги «Об ученом незнании» и всего творчества Кузанца состоит в возврате к богословию ранних отцов Церкви — Оригена и, особенно, Дионисия Ареопагита. В их философии, утверждает кардинал, заложено понимание истины и Бога.
Теология. О Боге нельзя ничего сказать; познать Бога можно лишь на путях апофатического (т. е. отрицательного) богословия. Поэтому чем больше познаём Бога, тем более убеждаемся, что не можем Его познать. Утверждать, что он знает Бога, может лишь полный невежда, а истинный мудрец и богослов, познавая Бога, все больше убеждается в своем собственном незнании. Поэтому истину (а Бог есть Истина) познать мы не можем. Чем больше мы познаем ее, тем больше убеждаемся в собственном незнании — именно в этом состоит основная мысль трактата. Этой идеей трактат начинается, ею же он и заканчивается.
В начале книги Николай Кузанский дает определение того, что есть максимум: это «то, больше чего ничего не может быть»[309]. Но если максимум таков, то он не может быть меньше самого себя. Если максимум становится меньше максимума, он уже не является максимумом. Поэтому максимум есть и то, меньше чего ничего не может быть, — следовательно, максимум совпадает с минимумом. Но самое минимальное число — это единица; следовательно, максимум есть единица. Максимум есть всеобъемлющее, над всем возвышающееся; он выше всякого утверждения, о нем нельзя сказать, что он есть, он не больше есть, чем не есть. Существование этого высшего единого максимума провозглашается Николаем Кузанским как высшая истина.
Этот максимум и есть Бог. Исследуя максимум, Кузанский обнаруживает, что максимум включает в себя также и равенство с самим собой, и связь с самим собой. Именно таков смысл христианской Троицы. Кузанский даже дерзает утверждать, что слова «Единство», «Равенство» и «Связь» лучше показывают природу Бога, чем слова «Бог Отец», «Бог Сын» и «Бог Дух Святой». Правда, он добавляет, что было бы лучше, если бы богодухновенные авторы включили эту мысль в Священное Писание.
Познать Бога можно лишь на путях аналогий. Аналогии с чувственными предметами не могут быть надежными, поскольку само чувственное достаточно шатко. Самыми надежными и несомненными являются сущности более абстрактные, но абстрактные аналогии не должны быть лишены материальной опоры, иначе их нельзя себе представить. Такими сущностями являются математические предметы, поэтому лучше всего приступить к познанию Бога через математические символы (т. е. знаки) (здесь явно видно влияние пифагорейской и платоновской традиций, что признаёт и сам Кузанец: «Не Пифагор ли, первый философ и по имени и по делам, положил, что всякое исследование истины совершается через число? Пифагору следовали платоники и наши первые учители настолько, что Августин, а за ним Боэций утверждали, что первоначальным прообразом творимых вещей было в душе Создателя, несомненно, число»[310]).
Поскольку Бог есть Троица, то лучше всего представить себе Бога в виде треугольника, а поскольку Бог есть максимум, то Бог есть бесконечный треугольник. Бесконечный треугольник — это треугольник, стороны которого стремятся к бесконечности, т. е. это треугольник о трех прямых углах. Кроме того, Бог есть и бесконечная прямая линия, бесконечная окружность, и все это, собственно говоря, совпадает, ибо окружность, радиус которой стремится к бесконечности, становится все менее и менее кривой. Кривизна ее приближается к нулю, и бесконечная окружность совпадает с прямой.
Поскольку окружность бесконечна, центр ее не может находиться в одном месте. Центр такой окружности находится везде, а граница — нигде. Поэтому Бог есть везде, в каждой части мира Он присутствует весь целиком.
Совпадение противоположностей в Боге возможно по причине Его бесконечности. Будучи бесконечностью, Бог превышает все противоположности и включает их в Себя: «Противоположности, притом в разной мере, свойственны только вещам, допускающим превышающее и превышаемое; абсолютному максимуму они никак не присущи, он выше всякого противоположения»[311]. По этой причине невозможно никак именовать Бога. Он не есть нечто: Он не есть ни то, ни даже иное. Следовательно, Он есть «неиное».
Космология. Но кроме абсолютного максимума есть относительный максимум — это мир. Николай Кузанский не разделяет ни концепцию творения мира во времени, ни концепцию эманации. Он утверждает, что мир есть развертывание Бога — экспликация. Бог есть единство всего, Он есть бытие-возможность; Бог развертывается в некоторую актуальность, в действительность. Мир не содержит в себе противоположностей, а является таким, каков есть. Развертывание не есть эманация, не необходимая, превышающая Бога сила, а происходит в силу собственной воли Бога. Бог представляет Собой весь мир в свернутом виде; то, что получается в результате развертывания, уже не есть Бог. Бог — это абсолютное бытие, в нем существует все, даже то, что в мире не реализуется. Мир — это актуализация
