и теперь туда вообще никто не ходит.
Лиза быстро пошла к чёрной лестнице здания, сжимая смартфон в руке.
Открыла прозрачную дверь, которая отгораживала лестницу от коридоров, закрыла её за собой… сразу стало тихо. Каждый шаг слышно. Лиза ушла за угол, к лестнице, которая вела в подвал и достала из кармана листок с телефоном. Рука дрожала.
Она с первой попытки набрала номер и прижала трубку к уху. Если начать тянуть, она отложит звонок… поездку. А этого позволить себе нельзя. Нужно действовать очень быстро, пока не наступил эффект “саможалости”, как это чувство прозвала Лиза. Тогда будет так плохо… мысли не прогонишь… нет, ни в коем случае нельзя тянуть.
– Да? – Ответили на том конце.
– Здравствуйте! Это… Это клиника?
– Да, это клиника.
– Мне ваш контакт дала медсестра в… – Лиза запнулась. Называть академию, наверное, не стоит, зачем? Она же хочет сохранить всё в тайне. – Чтобы…
– На аборт хотите записаться?
– Да. – Еле слышно выдохнула Лиза.
Неожиданно раздался какой-то шелест.
Сердце разбежалось… она не сразу поняла, что смартфона в руке больше нет. Обернулась.
За её спиной стоял Истас. И держал смартфон Лизы в руке. Он отключил звонок и сказал:
– Нам нужно поговорить.
Лиза невольно окинула его взглядом. Такой же высокий и красивый. Белая рубашка расстёгнута на пару пуговиц. Серый пиджак, небрежно наброшенный на плечи. Серебристые волосы отросли и слегка вьются, придавая ему хулиганский шарм. Глаза мерцают… Лиза так и не знала, что означает это мерцание. Красивый, холодный. Выражение лица только мрачное. И хорошо. Она помнила его другим – всегда весёлым, в прекрасном настроении, всегда полным жизни. В общем, другим.
– Отдай смартфон.
Лиза старалась говорить спокойно. Всё равно он уже ничего не значит в её жизни.
– Отдам. Но нам нужно поговорить.
Лиза протянула руку и сжала зубы. Теперь смотреть на него она не могла. И от злости дышала все чаще.
Истас поколебался и положил смартфон ей в руку.
– Чего тебе надо? – Спросила Лиза. Время потеряно. Теперь снова придётся собираться с силами, чтобы позвонить и сказать то, что нужно сказать.
– Пойдём.
Истас протянул руку, но Лиза так на неё взглянула, будто это ядовитая змея.
– Туда. – Истас указал на лестницу. – Ну. Иди.
– Нет.
Тогда он резко схватил её за плечо, нервно оглядываясь, и быстро потащил вниз.
Лиза не стала кричать, но принялась отбиваться. Отчаянно, будто её вели на казнь. Она пиналась и щипалась, но Истас всё-таки быстро стащил её вниз и отпустил.
Тут была запертая дверь.
– Чтобы никто не увидел. – Объяснил Истас, слегка отстраняясь.
Лиза дёрнула головой. Вроде бы её освободили, теперь можно просто уйти, но ноги дрожат.
– У меня предложение. – Сказал Истас.
Лиза не ответила. Вот сейчас… сейчас… Она вдохнёт поглубже да пойдёт дальше по своим делам. Она передумала слушать.
– Я хочу, чтобы ты оставила ребёнка.
А вот это было неожиданно! Почти так же неожиданно, как известие о существовании… его.
– Что? – Переспросила Лиза.
– Я хочу, чтобы ты оставила этого ребёнка.
Лизе показалось, его губы дрогнули. Ага, как же!
Откуда он вообще узнал? Как?!
– Похоже, я не расслышала. Чего ты хочешь? – Она поняла, что заводится. Ещё немного – и начнёт кричать, как полоумная, уже не заботясь, что их услышат и увидят. Что узнают.
– Если ты не захочешь, я не… смогу тебя заставить. Я это понимаю. Но я прошу тебя подумать. Вот мои условия.
Истас вынул из внутреннего кармана пиджака бумаги и сунул их в руку Лизы. Потом подумал, выдернул бумаги из руки и сунул ей в сумку.
– Пожалуйста. – Тихо сказал он, смотря куда-то в сторону. – Пожалуйста… Подумай не обо мне. Не о себе. Подумай о нём.
Потом Истас резко развернулся и побежал вверх по лестнице. От него остался только аромат… жареного хлеба и свежего кофе… Лиза закрыла глаза и вдохнула.
Потом почти согнулась от боли. По утрам Истас готовил ей завтрак. Целых пять раз. Тосты и кофе. Они пахли точно так же.
Нет! Никаких воспоминаний!
Лиза вытащила бумаги, которые он ей всучил и принялась читать. Буквы и строчки прыгали перед глазами так, что она не сразу разобрала смысл.
Это… Истас предлагал подписать соглашение, которое нужно будет хранить в тайне. В случае рождения ребёнка Лиза получала небольшую квартиру на окраине города, единовременную крупную выплату и алименты… минимум две среднестатистические зарплаты. Возможно, больше, на усмотрение Истаса. Но не меньше. За это Лиза должна была забрать документы об обучении и разорвать все связи со всеми, с кем познакомилась и подружилась в академии. Сроком на год. Потом… потом уже можно не скрываться.
На год? Почему такой срок?
Лиза поморщилась. Это правда то, о чём сейчас нужно думать?
Внизу договора была приписка. “Если согласишься, просто пришли “Да” на указанный номер. Квартиру и первый платёж ты получишь сразу же”.
Некоторое время Лиза стояла на месте, сжимая бумаги. Ей хотелось их смять. Разорвать. Уничтожить.
Но это…
Это шанс?
Или она не сможет?
Лиза зажмурилась. “О нем. Думай о нём”.
О ребёнке. Это шанс его оставить. Указанная сумма на долгие годы и своя квартира в столице. Это… Некоторые девушки специально ищут богатеев, чтобы родить от них и жить припеваючи.
О чём она думает вообще?
Но… своя квартира и вот этот первый взнос… эта сумма… даже одного этого достаточно, чтобы потом вернуться на платное отделение. Через… год или два. И ребёнок будет жить.
А если Истас потом передумает и перестанет платить? Лиза поморщилась. Она не очень хорошо о нём думала, но не могла представить, зачем ему сейчас оставлять ребёнка, если он собирается потом его бросить. Зачем так много ей платить? В чём смысл?
Но даже если он это сделает, опять же – квартира и крупная сумма денег у неё уже будет. Она позаботится, чтобы всё было официально. Если экономить, а Лиза умеет экономить, даже этого хватит.
Чёрт! Она уже думает о ребёнке, будто он уже будет. Она думает не о факте рождения, а о том, как будет всё устраивать. Будто этот вопрос, ну, что он родится – будто это вопрос уже решён.
Раздался звонок, который означал начало следующего занятия. Но Лиза осталась стоять на месте.
Если ребёнок родится… у него не будет отца. Так ведь?
Лиза снова полезла в бумаги.
“Истас имеет право видеться с ребёнком не реже раза в неделю, по желанию матери в её присутствии до тех пор, пока ребёнку не исполнится десять лет. Потом без
