к стоящей у картины ведьмы, что была длинном чёрном, траурном наряде.
— Зачем ты пришёл? — тихо спросила блондинка, даже не обернувшись на него. Он остановился в паре шагов. Её тон подсказывал, что грядёт что-то очень недоброе.
— Прости меня, — как-то беспомощно выдавил Антихрист. — Делия, я поступил, как гребаная свинья, и мне нет оправданий, но я готов на всё, клянусь, чтобы загладить свою вину.
Сейчас, когда она была под впечатлением от услышанного вечером от Мисти, даже «прости» Фионы перед смертью или Хэнка после всех его «подвигов» казались ей более весомыми. Да что там, извинения красноглазого демона подкреплялись куда более большими действиями, чтоб его, нежели это фальшивое.
— Давай я добровольно пересплю с Астаротом, скрою это от тебя, потом, когда тебе об этом расскажут, буду отрицать это или вовсе тебя обвиню. А потом приду и извинюсь. Станет легче. Майкл?
Антихрист не знал, но сейчас всё зависело от него. Она задаст вопрос, и если он ответит честно, она позволит себе поверить ещё раз.
— Что ты такое говоришь, ангелочек? Корделия, прошу тебя, не горячись, давай поговорим. Я жалею о той ссоре, я всё осознал…
— Ты игнорировал меня, — она повышает тон, но потом глубоко вдыхает. Сейчас нельзя поддаваться эмоциям. — Я чувствовала полной идиоткой, когда бегала и повсюду искала тебя. Я думала, что виновата, что обидела тебя. И я благодарна тебе за молчание, оно помогло мне понять, что проблема всего лишь в том, что ты ещё ребёнок, — она была холодна, как никогда раньше. Девушка твердила себе, что так надо, иначе она поведётся на его манипуляции слезами и печальным видом.
Майкл сократил расстояние между ними, развернул её на себя и прижал к своей груди настолько крепко, насколько это было возможно. Как же ему этого не хватало, целиком её всей, вместе с выговорами, обидами, запахом и эмоциями. Он любил её со всем этим набором, невзирая на то, что она сейчас могла сказать.
— Ребёнок…возможно. Ребёнок, который умирает без твоей заботы. — Вдох, и его волосы приятно щекочут его нос. Выдох, и ведьма, не выдержав приподнимает руки, думая обнять в ответ, но, просто погладив его бицепсы, опускает обратно и отстраняется. Она очень любит, но не хочет стать заложницей чувств, окончательно разрушающих их обоих. Не хочет быть не в силах возразить на его бесчинства, не хочет мириться с его натурой. Наверное, это изначально было провальной затеей. Как жаль, что это стало понятно именно сейчас.
— Почему ты мне не сказал, как ты живёшь? — с этого вопроса начинается его волнение, и её пристальные гляделки.
— Разве? Я сказал, что я пью, контролирую сатанистов и пытаюсь наладить отношения с шабашем. Но сейчас я уже почти не употребляю алкоголь и…
— В каком из этих трёх состояний, ты начал убивать без разбора? Каким ты был, когда Амелия оказалась в больнице из-за тебя? Когда девочки стали снова тебя бояться? — Делия не кричит, голос её ровный, но из глаз катится солёная капля. Майкл резко хватает её за плечи и суетливо начинает, едва не задыхаясь.
— Милая, кто тебе сказал такую чушь? Астарот? Это всё ложь, родная, я бы никогда не стал таким снова, я же люблю тебя, Делия.
Любит. Действительно любит. Но сказать ей правду боится, словно это самое худшее, что может произойти. Однако Майкл ошибается, самое худшее, что могло случиться в его жизни, случилось: он видит разочарование в глубоких шоколадных глазах. Ведьма мягко убирает его руки и отстраняется.
— Ты бы сказал, что делаешь всё это, потому что меня нет рядом, но я устала быть вечным маяком и якорем. Если тебе нужен кто-то, чтобы держать себя в руках, то…может и не стоит меняться вовсе? Уходи.
— Ты прогоняешь меня? Не делай этого. Да, я соврал, но я просто боялся тебя расстроить, я изменюсь, ангел мой, клянусь тебе…
— Уходи! — кричит женщина и толкает его подальше от себя, уговаривая себя не верить. Он солгал, и это стало точкой невозврата. Он пытается что-то сказать, но она и слышать не хочет. Делия в последний раз приближается к нему, порывисто обнимает и терпко, чувственно целует, смешивая их слёзы, отпечатывая в памяти запах миндаля и кофе, свой любимый. — Я люблю тебя, и продолжаю надеяться, что ты изменишься. Но я не могу врать самой себе, я не верю тебе сейчас. Я тяну тебя на дно, Майкл, забудь обо мне и живи, умоляю тебя. Я тебя отпускаю, — Верховная не дала ему ответить, ещё раз впиваясь в родные пухлые губы, зарываясь в золотистые кудри. Ей всегда будет этого не хватать, но так будет лучше. Когда расчувствовавшийся Лэнгдон открывает глаза, её уже нигде нет. Теперь он остался один.
* * *
Оказывается, она умеет игнорировать не только его, но и всех слуг и бесов в округе. Даже Оциуса, с которым привыкла разговаривать, чьи мысли читала. Библиотека покрылась пылью, Астарот покрывался холодным потом каждый раз, когда на неё смотрел. Он сразу понял, с кем она виделась, и чем это закончилось, но радость от этого момента прошла, толком и не начавшись. Он терял её. Делия становилась собственной тенью, и это разгоняло кровь по венам. Лэнгдон. Чёртов мальчишка.
Она ела мизерную порцию еды, рассчитанную на один раз, по два-три дня, и только потому, что Астарот пихал ей в рот ложку, угрожая придушить. Корделия забила на все свои цели и принципы, даже не реагируя, когда он нежно массировал её плечи. В такие моменты демону казалось, что он может зайти дальше, но он всячески отгонял эту мысль, это бы закончилось чувством вины и муками совести. Не зная, что сказать ей, чтобы поддержать, брюнет приносил всё тот же вечно цветущий букет лилий. Ведьме от этого тепла, исходящего от них, было, как бы абсурдно не звучало, ни горячо, ни холодно. В редкие моменты она выхватывала их из его рук и швыряла в его же лицо, что страшно злило, но угрожать такой Корделии не имело смысла.
Через месяц он понял, что ей нужна нормальная эмоциональная встряска, пока она не покрылась плесенью. Наплевав, как она отреагирует, мужчина бескомпромиссно вломился в её тусклые покои и подхватил невесомую тушку на руки, выходя из помещения.
— Ты что делаешь? — спросила ведьма. — Куда ты идёшь? Поставь на место.
— Цыц, котёнок. Мы идём лечиться.
Комментарий к Поверить или отпустить?
Ребята, вам не кажется, что слишком много диалогов?
Лишние старания или заплатка на сердце?
Привыкла,
