другой вопрос.
– Хотелось бы верить. Теперь вместо Яромира у меня в голове поселился Мороз. Самолично. И он просто невыносим!
Наконец-то Севериан осознал масштабы трагедии.
– Мороз?
– Ага, – отзеркалила его.
– Но это невозможно.
– Как будто Боги звучали разумнее? Но это ещё ладно. Он притворялся Яромиром, а я заметила только спустя пару дней! Пусть появляется редко, но этого хватит, чтобы сойти с ума. Мороз сказал, что Яромир с ним, держит его где-то там, в своём логове.
– И почему до сих пор не убил? – теперь звучит с подозрением. Не верит ей?
– Если бы я знала. Может, Далемира ждёт? – затараторила быстрее, понимая, что начинает теряться и сбивается в главном. – Поэтому мне нужен был способ попасть на полунощные земли. У нас уже давно с Димой и Авелин был план спасения Дениса. Потом оно превратилось в спасение самого Димы, но я мало в это верила. Сниж-юза был единственным шансом. Мороз говорил, время есть до Масленицы. А сегодня после недельной тишины объявился вдруг и, забавляясь, дал два дня.
– Не говори, что…
– Это ещё не всё. Его условием стало, чтобы ты пошёл со мной. Туда. Иначе не станет помогать, не покажет путь до туда.
– Понимаешь ведь, что это всё настоящее самоубийство?
– Понимаю. Но что мне остаётся?
– Не идти? Забыть об этой очевидной ловушке и спокойно жить?
– Да ты сам бы смог? – отвернулась, теребя ленты на сумке. – Даже если забыть о новом квартиранте. Я не могу бросить Яромира. Без него всё напрасно. А Авелин я пообещала вернуть Диму живым…
– Да почему ты не можешь о себе подумать в первую очередь! – повысил голос, так что она невольно вздрогнула. – Это их проблемы, им с ними и разбираться. Пострадаешь, кому лучше станет?
Но Элина уже давно приняла парадигму, в которой она – неважный элемент системы, чьё отсутствие никак не повлияет на жизни других.
Исчезнет, будет ли кому дело?
Умрёт, станет ли кто-то плакать?
– Ты не понимаешь. Если…
– Всё я понимаю! Опять ты со своим ненужным героизмом фанатично мечтаешь возложить на алтарь собственную жизнь.
– Может и так, – улыбнулась ему искренне, но грустно. – Я не хочу сейчас спорить. Мне нужна твоя помощь, но если откажешься, так будет даже лучше. Спокойнее. Чтобы ты рисковал по моей прихоти…Но я всё решила в любом случае. Иного выхода нет.
Севериан очевидно сдерживался, лишь бы не наговорить ещё кучу лишнего. В иной раз он мог бы вечность смаковать её глупость, нелогичность, порывистость. Сейчас же пожалел и оставил до лучших времён.
– Надо сказать Сереброву.
Элина нахмурилась. Как вообще связанно?
– Что? Зачем? Не надо втягивать его в это.
Но её уже не слушали. Севериан схватил за руку и потянул прямиком в сторону общежитий.
– Нет, ты же не серьёзно. Как об этом вообще можно кому-то сказать, тем более ему? Посвятить во всё?
В ответ лишь молчание. Решил игнорировать? Но ведь нельзя играться их тайной так просто. Тем более подвергать Дёму опасности! А если не говорить?.. Или соврать?
– Не знаю, что задумал, но я категорически против! Так нельзя!
– Да успокойся ты, почти пришли. О, а вон и он, как всегда вовремя. Даже будто спешит.
Севериан оказался прав. Не успели они выйти с площади, как на дорожке показалась тёмная фигура, стремительно приближающаяся. Шапка опять налезла на глаза, а накидка едва была запахнута. Демьян следил за ними, прищурившись с подозрением, словно заранее зная, что что-то случилось.
– Назад идёте?
– Нужно поговорить.
День обещал быть долгим.
***)
Глава 27.
– Эля!..
Голова гудела. Чей-то голос до боли знакомый звал издалека.
– Элина, ты меня совсем не слушаешь!
Распахнув глаза, она едва не ослепла от яркого солнца. Над головой пели птицы. Ветви деревьев колыхались от тёплого ветра, и жёлтые листья падали прямо под ноги.
Где она?
Но разглядев своих спутников, Элина навсегда попрощалась с рассудком. Перед ней стояли отец и мать. Живые. Невредимые. Такие, какими запомнила в тот злополучный день. Мама недовольно скрестила руки, то и дело отвлекаясь, чтобы поправить причёску и макияж. Отец поглядывал на часы и скучающе пинал камни на асфальте.
Это невозможно.
Не может быть. Ложь. Сон. Что угодно.
Это невозможно.
– Мы так опоздаем.
– Вот именно! – мама схватила её за руку и потащила вперёд.
Касание, тепло. Ладони не прошли мимо, осязаемые, видимые. Настоящие.
Это ложь.
– Кто вы такие?
Элина отскочила на пару шагов, готовясь защищаться. Она заметила, что вчерашняя одежда пропала – теперь на ней неудобное белое платье.
– Родители твои! Если сейчас же не прекратишь своё вопиющее поведение, никакой школы и уж тем более выступлений не увидишь!
О чём она?..
Только теперь Элина узнала эту крохотную аллейку. Школа. Пробежали мимо дети с белыми бантами и букетами цветов. Отголоски «учат в школе, учат в школе, учат в школе» со двора. Помнила ли этот день? Первое сентября.
Но как же Академия Зеркал? Как же зима? Как же магия?
Её друзья?
– Согласились на эту дешёвую программу посмотреть, с работы отпросились, а она вот такой благодарностью сыпет! – завела своё мама. С непривычки хотелось закрыть уши руками и не вставать с колен. – Что глазами хлопаешь? Пошли!
Это морок. Не могло ведь быть так, что она выдумала всё себе? Она не сумасшедшая. Ущипнула себя, но ничего не изменилось. Должен быть способ. Элина заозиралась по сторонам. Но чем больше смотрела, тем сильнее росло сомнение. Если это происки нечистых, Замятника, кого угодно – как всё настолько реально? Ветер, воздух, солнце, трава, люди.
Родители отошли к учителям. Элина пыталась отыскать свой класс, но не помнила уже ни лиц, ни имён. Всё чужое. Она – чужая.
Сон? Просто очень реалистичный сон? Осознанный?
Её не должно быть здесь. Нет. Но сорваться и убежать не получилось – вышел директор и объявил уверенно:
– Теперь же позвольте представить выступление нашей главной гордости! Элина Левицкая с песней «»!
Она не двинулась, и тогда со всех сторон обхватили руки – они вытолкнули её в центр, вновь и вновь повторяя имя. Кто-то сунул в руки гитару. Гриф был поцарапан, а струны перетянуты. Ей поставили стул и микрофон. Десятки пар глаз жадно смотрели, ожидая представления. Элина металась от лица к лицу. Нашла родителей, и те не сводили взгляда, застыв на месте. Почему им не плевать? Почему они вообще здесь? Нашла лицемерные глаза учителей, готовых хвалить, даже если получится ужасно.
Беги.
Надо бежать.
Но вместо этого взялась за струны и наиграла бой с басовым аккордом. В ушах что-то постоянно жужжало, будто рой мух, не отогнать и не спрятаться. С каждым новым ударом он становился всё сильнее. Элина вскинула голову.
В толпе прямо напротив неё стояла расплывчатая фигура. Призрак. Женя. Пустые глазницы смотрели прямо в душу. Иссохшимися синими губами он повторял одно и то же слово, раз за разом, не сбиваясь.
«Проснись»
Верно. Это нереально. Она в ловушке. Ей нужно вернуться обратно. Туда, где отныне её настоящий
