что есть у него рабыня для царя и что он хочет торговать в ал-Кустантиниййи, направившись с этим даром к царю и вельможам его. [Тогда] отписали об этом царю и сообщили ему об обстоятельствах [того] мужа. И царь разрешил ему въехать. [Тогда] он вошел в залив ал-Кустантиниййи[1766] и плыл по нему, пока [не] добрался до ал-Кустантиниййи. Мы [уже] приводили сведения о величине этого залива и о соединении его с Ромейским морем и морем Мантис[1767] при упоминании нашем морей прежде /216/ в этой книге[1768]. Когда же прибыл [муж этот] в ал-Кустантиниййу, одарил царя и батриков его, продавал им и покупал [у них], но никакого дела не имел с батриком, ударившим по лицу курайшита. А [вел он себя как раз таким образом] ради того батрика, который и ударил курайшитского мужа.
И радел уроженец Сура о деле этом в соответствии с [тем], как предначертал ему Му'авия. Направился муж тот из ал-Кустантиниййи в Сирию, и приказали ему батрики и царь купить упомянутые ими вещи и различные предметы. Когда же прибыл он в Сирию, отправился тайно к Му'авии и рассказал обо всем, что произошло. Купили ему все, что требовалось и чего, как он знал, они желают. Пришел [тот муж к Му'авии], и [Му'авия] сказал: «Когда вернешься ты из своей поездки, поистине, [наш] батрик упрекнет тебя за отступничество твое от милосги его и небрежение твое им, [то] умилостивь его прямотой и подарками и сделай его попечителем и радетелем о делах твоих и посмотри, чего он попросит у тебя во время возвращения твоего в Сирию. Поистине, положение твое возвысится, а дела твои пойдут наилучшим образом. И если добьешься ты всего, что я тебе приказывал, и узнаешь, каковы намерения батрика относительно тебя и пожелания, то уловка [наша] удастся». Когда же возвратился уроженец Сура в ал-Кустантиниййу, везя с собой все, что требовали от него, и вдобавок [то], чего не требовали, улучшилось положение его и возвысился он в глазах царя, батриков и прочих царедворцев. Однажды, когда хотел он войти к царю, остановил его тот батрик в царских покоях и сказал ему: «В чем вина моя перед тобой и чем заслуживает иной, что стремишься ты к нему и выполняешь его просьбы, а от меня отворачиваешься?» И сказал уроженец Сура: «Большинство [тех], кого ты упомянул, просили меня привезти им подарки. Я человек чужестранный, вхожу к царю этому и в страну эту, скрываясь от пленных мусульман и соглядатаев их, чтобы не донесли они обо мне и не рассказали о здешних делах моих мусульманам, а то придет погибель моя. И поскольку вижу я благосклонность твою ко мне, то желаю я, чтобы не покровительствовал мне никто, кроме тебя и не представлял [меня] никто, кроме тебя, перед царем и другими. [Так] выскажи мне все желания свои и скажи обо всем, что интересует тебя в земле ислама». И он почтил батрика славными дарами, [среди которых были] диковины из точеного стекла, благовония, драгоценности и одеяния. Вот как он поступил. Он ездил от ромеев /217/ к Му'авии и от Му'авии к ромеям и спрашивал царя, того батрика и прочих о нуждах их. А случай все не представлялся Му'авии, и прошли годы. Наконец, в одной из поездок, сказал батрик уроженцу Сура, собравшемуся выехать в Обитель ислама: «Пожелал я, чтобы облагодетельствовал ты меня исполнением просьбы моей и оказал мне милость. Купи мне сусанджардский ковер с подушками и подголовниками различных цветов — красного, голубого и прочих, и чтобы был он таким-то и таким-то, даже если и высока будет цена его». И батрик наградил того мужа за это. А в обычае уроженца Сура было, что если прибывал он в ал-Кустантиниййу, находился корабль его поблизости от жилища того батрика. А у батрика имелось уединенное поместье, отстроенный дворец и хороший сад, выходящий на залив в [нескольких] милях от ал-Кустантиниййи, и батрик большую часть времени своего проводил в том саду. [Тогда] уроженец Сура тайно уехал к Му'авии и сообщил ему, как обстоят дела. Му'авия [тут] доставил ковер с подушками и подголовниками и [прочее] убранство. Уроженец [же] Сура уехал с этим и всем, что требовалось от него, из Обители ислама, а Му'авия уже объяснил ему, [как устроить западню]. За описанное нами время словно уподобился уроженец Сура одному из [ромеев] в обхождении и житии, а им присущи алчность и страсть к стяжательству. Когда [же] вошел он из моря в залив ал-Кустантиниййи, а ветер благоприятствовал ему, приблизился он к поместью батрика. Уроженец Сура спросил о батрике владельцев лодок и кораблей, и ему сообщили, что тот в поместье своем. Дело в том, что залив имеет в длину около трехсот миль[1769], и пятьдесят миль между двумя морями, Ромейским и Мантис, как отмечали мы прежде в этой книге. Поместья и селения расположены по обе стороны залива. Корабли и лодки заходят с различными вещами и снедью /218/ в ал-Кустантиниййу, и кораблей этих в заливе несметное множество. Когда же узнал уроженец Сура, что батрик пребывает в поместье своем, постелил тот ковер и подготовил почетное место, сиденье, подушки и подголовники на палубе корабля и в покоях его. А под покоями находились мужи, и в руках у них — весла, украшенные, поднятые вверх, которых они не отпускали. Никто не подозревал, что они находятся в трюме корабля, и видно было только [тех], которых служба их заставляла выходить. Ветер подул в паруса, и корабль полетел по заливу, словно стрела, пущенная из лука, так что стоящий на берегу не мог [ничего] как следует рассмотреть из-за быстроты хода [корабля] и красоты его в беге. [Тогда] корабль приблизился ко дворцу батрика, а тот сидел на башне с наложницами своими. Вино забрало его, одурманило его опьянение, а веселье и радость всецело им овладели. Когда [же] увидел батрик корабль уроженца Сура, закричал от радости и засиял от счастья, веселья и ликования благодаря приходу его. [Тогда] приблизился корабль к нижней части дворца и спустил парус. Батрик посмотрел вниз с башни на корабль и увидел красоту ковра, расстеленного на корабле, и утвари, [расставленной там], — словно эти цветущие сады. Не сумел он усидеть на месте своем и спустился [с башни], прежде чем сошел уроженец Сура к нему с корабля своего, и поднялся на корабль. И когда ступил он ногой на корабль и приблизился к сидению, стукнул уроженец Сура пяткой
