Теперь, когда у Фэрхейвена оказались записи Ленга, он смог попытаться повторить эксперименты доктора в надежде пройти его путем. Но все его попытки были попытками дилетанта, и он оказался не в состоянии разобраться в истинной методике Ленга.
Пендергаст закончил рассказ, и в библиотеке воцарилась мертвая тишина.
– Не могу поверить, – сказал наконец Смитбек. – Когда я его интервьюировал, он показался мне таким уверенным в себе, таким... нормальным.
– Безумие может скрываться под разными масками, – ответил Пендергаст. – Мания Фэрхейвена скрывалась глубоко, очень глубоко, и не проявлялась открыто. Но когда подобная мания вырывается наружу, ее носитель мгновенно оказывается у врат ада. Фэрхейвен, похоже, был убежден, что формула продления жизни самой судьбой была предназначена ему. Забрав жизнь у Ленга, он начал верить в то, что он сам и есть Ленг – тот Ленг, каким, по его представлению, тот должен был быть. Он настолько отождествил себя с Ленгом, что даже перенял его манеру одеваться. В этот момент и начались убийства, имитирующие преступления далекого прошлого. Но это был иной вид имитации, и он не имел ничего общего с тем, что вы написали в своей статье, мистер Смитбек.
– Но почему он попытался убить вас? – спросил журналист. – Ведь он шел на огромный риск. Этого я так и не понял.
– Фэрхейвен умел заглядывать в будущее – в далекое будущее. Именно поэтому он добился успехов в бизнесе. И в силу этого обстоятельства он так боялся смерти. Когда мне удалось установить адрес Мэри Грин, он понял, что определение адреса Ленга для меня лишь вопрос времени. Фэрхейвен знал, что я приду в дом Ленга и все его усилия пойдут прахом. Я неизбежно установлю связь между современными убийствами, совершаемыми человеком, известным как Хирург, и старинными преступлениями, за которыми стоял Ленг. То же произошло и с Норой. Она шла по горячему следу, навещала дочь Макфаддена и обладала опытом археолога, которого я лишен. Одним словом, мы, по его мнению, должны были выйти на жилище Ленга. Это, как я уже сказал, было лишь делом времени. Хирург не мог нам позволить продолжать расследование.
– А О'Шонесси? Зачем было убивать его?
– Этого я себе никогда не прощу, – склонив голову, произнес Пендергаст. – Я отправил его с совершенно безопасным, как мне тогда казалось, поручением к «Аптекарю Нового Амстердама», где много лет назад Ленг покупал химикаты. Похоже, что О'Шонесси повезло и он нашел записи с регистрацией покупок за двадцатые годы прошлого века. То, что я назвал «везением», обернулось для нас большим несчастьем. Я не подумал тогда, что Хирург мог следить за каждым нашим шагом. Когда он понял, что О'Шонесси не только узнал, где Ленг приобретал реактивы, но и добыл старые журналы учета, Фэрхейвен его убил.
– Бедный Патрик, – сказал Смитбек. – Какая ужасная смерть.
– Поистине ужасная, – согласился Пендергаст преисполненным страдания тоном. – И вся ответственность за его гибель лежит на мне. Патрик был прекрасным человеком и хорошим полицейским.
Нора посмотрела на ряды переплетенных в кожу книг, истлевшие гобелены и висящие клочьями обои. Ее начала бить дрожь.
– Боже, – пробормотал Смитбек, покачивая головой, – и я обо всем этом не могу написать. – Журналист поднял глаза на Пендергаста и спросил: – И все же чем кончил Фэрхейвен?
– То, чего он больше всего страшился, свершилось. Его постигла смерть. В знак своего почтения к Эдгару По я замуровал останки бедняги в одной из ниш подземелья.
После этих слов в библиотеке снова повисло молчание, и снова ненадолго.
– А как вы намерены поступить с домом и со всеми коллекциями? – поинтересовалась Нора.
На губах Пендергаста заиграла легкая улыбка.
– После мучительного процесса вступления в наследство дом и все коллекции стали моей собственностью. Когда-нибудь часть этих диковин отправится в качестве анонимного дара в лучшие музеи мира. Но это произойдет очень не скоро.
– А что случилось с домом? Создается впечатление, что его просто разбирают на части.
– Этот вопрос вплотную подводит меня к последней просьбе, с которой я позволю себе к вам обратиться.
– И в чем же она состоит?
– Я прошу вас проехать со мной.
Следуя за новым владельцем особняка, они прошли по лабиринту коридоров к выходу. За дверью их уже ждал «роллс-ройс». В этом жалком, забытом Богом месте роскошная машина казалась совсем неуместной. Пендергаст распахнул дверцу.
– Куда мы едем? – спросил Смитбек.
– На кладбище «Небесные врата».
* * *
Путь от Манхэттена до запорошенных легким снежком холмов Вестчестера занял не более получаса. За все это время Пендергаст не произнес ни слова. Он неподвижно сидел, погруженный в собственные мысли. Они миновали кованые железные ворота и начали подъем по пологому холму. За первым холмом открылось второе возвышение, а за вторым и третье. Это был огромный город мертвых с множеством роскошных монументов и претенциозных гробниц. Машина остановилась в самом дальнем конце кладбища.
Пендергаст вышел из машины и повел их к ряду свежих могил. Это были насквозь промерзшие горы земли. Могилы располагались с геометрической точностью, и на захоронениях не было ни надгробий, ни цветов. Лишь в изголовьях в земле торчали металлические стержни. К стержням были приварены алюминиевые рамки с картонными табличками. На каждой табличке значился только номер. Номера уже размыло дождем, а картон промок. Кое-где на нем появились пятна плесени.
Они шагали вдоль ряда могил до тех пор, пока не оказались у номера 12. Пендергаст остановился у захоронения и довольно долго молча стоял рядом с ним, склонив голову и сложив ладони так, словно возносил молитву. Лучи тусклого зимнего солнца пробивались сквозь искривленные ветви дуба, а над холмом клубилась легкая дымка тумана.
– Где мы? – спросил Смитбек. – И чьи это могилы?
– В этом месте Фэрхейвен предал земле тридцать шесть скелетов с Кэтрин-стрит. Это был очень разумный шаг. Для того чтобы провести эксгумацию, требуется решение суда. Получить такое решение непросто, и на это требуется очень много времени. Лучше для Фэрхейвена могла быть только кремация. Но она запрещена законом. Фэрхейвен не хотел, чтобы кто-то мог получить доступ к скелетам. В могиле номер двенадцать, – Пендергаст показал на захоронение, – нашла упокоение Мэри Грин. Ушедшая из мира живых, но с недавнего времени уже не забытая.
Пендергаст сунул руку в карман и извлек из него листок бумаги, свернутый в тугую трубку. Затем он развернул листок и протянул его к могиле, как бы предлагая его лежащей в земле девочке. Листок слабо трепетал на ветру.
– Что это? – спросил Смитбек.
– Волшебное зелье.
– Что?
– Формула Ленга для продления человеческой жизни. Формула усовершенствованная и не требующая для получения нужной субстанции доноров в виде человеческих существ. Именно поэтому он перестал убивать в тысяча девятьсот тридцать пятом году.
