Тебя, Господи, хвалим, на Тебя, Господи, уповая.
И в ее собственном сердце теперь зазвучал ответный благодарственный гимн. Бог принял ее. Думая о своем будущем, она преисполнилась решимости. В своей экзальтации она воспаряла все выше и выше. Как легко будет ей забыть весь мир с его ничтожностью, чтобы целиком отдать себя Иисусу. Здесь обретается Иисус, Которого она будет вечно любить.
Пение прекратилось, и наступила тишина – тишина для раздумий. Потом Люси почувствовала прикосновение к своей руке. Подняв глаза, она встала. Вновь опустила голову и вышла из церкви в крытую галерею.
Теперь, когда ее приняли в ходе этой несложной церемонии, она оказалась в замкнутом пространстве. Это был первый шаг. Она безучастно стояла, пока та же самая послушница снимала с нее велон и надевала черный сетчатый капор с завязками. Отныне Люси надлежало его носить.
– Вам сегодня не следует дожидаться молитв, – авторитетно изрекла сестра Жозефина, – вы слишком устали.
Она подвела Люси к лакированной двери, над которой краской было написано «Постулат», и распахнула ее, после чего женщины оказались на отмытой дочиста деревянной лестнице.
Они в молчании поднялись по ступенькам и прошли по узкому коридору мимо ряда дверей. Вокруг царила тишина и чувствовался особый запах – душноватый, теплый, такой бывает только в монастыре. Шаги отдавались негромким эхом от некрашеных досок пола. Потом сестра Жозефина открыла дверь в конце коридора. Внутри было темно, но, пошарив в поисках спичек, она зажгла свечу в маленькой черной нише. Люси увидела крошечную комнатушку: матрас, столик с кувшином, большое распятие на стене.
– Это келья, – сказала сестра. – Кандидаткам на вступление в орден полагается свеча – одна на неделю. Когда станете новициаткой, будет по-другому. К девяти быть в постели с потушенной свечой – таково правило. И правило должно выполняться. – Последняя фраза слетела с ее губ как торжественный, часто повторяемый кантик. Она сочувственно взглянула на Люси. – Как я уже говорила, сегодня вы устали. Но завтра начнете учиться. – На тусклом лице промелькнула улыбка, и Жозефина подошла к двери. – Да будет благословен Господь, – произнесла она.
Так она пожелала Люси спокойной ночи. И Люси ответила, как ее научили:
– Во веки веков.
Дверь тихо закрылась. Люси осталась одна. Одна в своей келье. Так быстро исполнилось ее желание, что она с трудом осознавала реальность происходящего. Голова у нее раскалывалась от усталости и накала чувств. Да, она была измотана и на краткий миг подумала о чашке чая, которая подкрепила бы ее. Но лишь на миг. Какой абсурд! Чуть улыбнувшись, Люси подошла к небольшому окну и открыла его. Сразу же в разгоряченное лицо повеяло душистым вечерним воздухом, наполненным запахами земли и леса и прохладной влажностью росы. Несколько мгновений Люси стояла, всматриваясь в непроглядную темноту, а у нее за спиной трепетало пламя свечи, отбрасывая на стену причудливые гигантские тени. Потом вдруг из тьмы, из невидимого леса раздались совершенные в своей чистоте звуки – настолько прекрасные, возвышенные и страстные, что казалось, они возникли не на этой земле. Люси зачарованно слушала, как мелодичные звуки то радостно взмывают ввысь, то, рассыпаясь, катятся вниз. В этом экстазе ощущалась необузданность и тяга к свободе.
О, как прелестны были эти восторженные трели! То была песнь соловья. Она стала для Люси окончательным подтверждением ее счастья.
Душа изнемогала от впечатлений дня. Люси отвернулась от окна, быстро разделась и легла в постель. Да, здесь был для нее приют и полный покой! Последнее, на чем остановились ее глаза, перед тем как она задула свечу, было распятие на противоположной стене.
Глава 6
В полпятого утра громко прозвонил монастырский колокол. Вздрогнув, Люси проснулась. Вокруг была кромешная тьма. Голова гудела, наполненная обрывками беспокойных снов и лязгающими отголосками колокола. Сбитая с толку, Люси ничего не понимала. Где она? Сквозь туман в голове она расслышала стук в дверь, кто-то настойчиво повторял:
– Да будет благословен Господь! Да будет благословен Господь!
Она моментально ответила:
