Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
— А почему Игорь не может пожаловаться в милицию? — спросила Елена.
— На что? — спросил Малюта, — то, что они делали, это липовое банкротство, и все бумаги подписаны им. Он пожалуется, — его же и посадят. Он совсем беззащитный. Если бы ему надо было воевать с врагом, у него бы нашлись и менты, и прокуроры, а сейчас все его друзья — общие с Семиным. Парень так перепугался, что даже жену с детьми в Японию отправил.
Елена молчала. Вырубов глядел на нее, исподлобья и слегка улыбаясь.
— У тебя детей не было? — внезапно спросил он.
— Нет, — сказала Елена, — а у вас?
— Была. Дочка.
Елена спросила и тут же чуть не прикусила язык. Она вспомнила, что случилось с дочкой Малюты. Это было в газетах.
— Убили дочку, — сказал Малюта, — и жену убили. Когда меня взрывали. Я когда в коме лежал, все время с женой разговаривал.
— А вы… нашли того человека, который вас заказал?
— Я же жив. Значит, нашел.
— И кто это был?
Малюта поколебался, прежде чем ответить. Но он был пьян. Он выпил совсем немного, но для человека, за всю свою жизнь не выпившего и двух литров спиртного, это было вполне достаточно. Внешне это никак не выражалось: его чуть загорелое лицо было таким же неподвижным, и его светлые глаза сверкали все тем же бесстрастным блеском, что и платиновый браслет часов на его запястье.
— Друг, — сказал Малюта. — Очень близкий друг. Ближе, чем Игорь Семину. Он захотел больше, чем я ему давал.
— А вы ему давали достаточно? — спросила Елена.
Малюта долго молчал — так долго, что Елена подумала, что он не ответит.
— Нет, — сказал Малюта, — я ему давал недостаточно.
Помолчал и добавил:
— Я когда в больнице лежал, он меня навещал. Клялся, что найдет убийц.
— А потом?
— А потом менты собрали остатки бомбы, и оказалось, что точно такую же бомбу он сделал для меня за полгода до этого. Киллеров тоже нашли. Эта бригада следила за мной месяц, а потом этот человек позвал их и говорит: «пятнадцатого Малюта будет в машине там-то и тогда-то». Киллер сказал: «Но с ним же будут жена и дочь». А этот человек крестил мою дочку.
— И что он ответил?
— А он ответил, мне какое дело, кто с ним будет?
Вырубов повернулся и поглядел на Лену, и ей показалось, что вместо глаз у него два глубоких провала.
— Зачем это все? — сказал Вырубов, — а? Зачем мы друг друга убиваем? Ради денег? Не нужны мне на хрен эти деньги, тошнит, как персиков переел… Я тебе скажу, Лена, если человек начал делать деньги, он не может остановиться, и если он начал убивать, он тоже не может перестать.
* * *
На следующий день Сергей Вырубов обедал в «Капитолии» у господина Антоновича, и снова его сотрапезником был партнер Семина Игорь Тахирмуратов. Тахирмуратов постарел за эту неделю лет на десять.
— Ты знаешь, как он начинал? — спросил в конце обеда Игорь, — он собирал деньги с населения, пирамидка у него была такая маленькая… У тех, кто это делал… они переступили какие-то нравственные барьеры.
— Я тоже начинал тем, что собирал деньги с населения, — сказал Вырубов, — несколько другим способом.
— И Лену он до сих пор любит, — сказал Игорь, — представляешь? — Просто для него любовь — это вроде болезни, которая не должна мешать бизнесу. Понимаешь? Если у него почки болят, это для него не повод провалить сделку. А если он кого-то любит, это тоже не повод провалить сделку.
Когда Игорь ушел, Вырубов спустился в главный зал поглядеть на представление. Подвыпивший Антонович крутился вокруг своего хозяина, как стриптизерка вокруг шеста: весь прошлый месяц он провел в Америке и вернулся только вчера. Вырубов пил крепкий черный кофе и, сощурясь, разглядывал голых девок.
— А кстати, — сказал Антонович, заговорщически склоняясь к уху шефа, знаете, кто расписывал зал? Ратмирцева, бывшая любовница Семина.
— И сколько ты ей заплатил? — поинтересовал Вырубов.
Антонович пьяно хихикнул.
— Я что, дурак платить? — сказал он. — Я обещал ей десять штук. За все. А когда она расписала этот зальчик, я сказал, чтобы она расписала кабинки для свиданий. Сказал, чтоб она нарисовала голых баб и мужиков. И чтобы у мужика был вот такой хрен…
— И она?
Антонович захохотал.
— Она отказалась! А мы так, извини, не договаривались! Мы договаривались, чтоб она все сделала, как я хочу. А не сделала, так и пошла, сучка, на хрен!
Вырубов глядел на своего коммерсанта, и на губах его играла холодная и очень жестокая улыбка.
* * *
На двадцать восьмое марта выдался роскошный весенний день, прозрачный, ясный, с ослепительно горящим в зените солнцем и хрустящим настом, сверкающим тысячью огней. Елена час гуляла по дорожкам дачи, а потом зашла в зимний сад, и ее сморило. Она свернулась калачиком на диване, и проснулась от звука открывшейся двери.
Когда она подняла голову, она увидела, что на пороге стоит Вырубов, и в его руках был большой букет темных роз. Наверное, розы были красные, но Елене, с ее испорченным зрением, они казались черными, как свернувшаяся кровь. Вырубов положил букет на кресло, стоявшее тут же рядом, улыбнулся своей старившей его улыбкой и сказал:
— Пошли на улицу. У меня для тебя подарок.
Елена накинула шаль и вышла из дома.
Солнце только-только начало заваливаться за деревья, и на улице было еще довольно тепло. С крыши понемногу сочился подтаявший снег, и возле крыльца, пропахав в насте глубокие колеи, стоял черный как розы внедорожник.
Вырубов кивнул, и по знаку двое ребят открыли заднюю дверцу джипа и вытащили оттуда здоровенный ящик из-под телевизора, весь обмотанный прочной целлулоидной лентой.
— Пошли, — сказал Вырубов.
Елена недоуменно последовала за ним. Она не понимала, что за подарок? Зачем ей телевизор? И почему телевизор тащат не в ее комнату, а вниз?
Ящик из-под телевизора действительно притащили в подвал. Двое ребят поставили его на цементный пол, Вырубов, улыбаясь, подал Елене большие ножницы.
— Прошу, сударыня. Режьте…
Елена поддела ленту зубчиком ножниц и принялась отдирать. Лента отдиралась плохо, и в конце концов Вырубов отобрал у нее ножницы и в два счета взрезал ленточку сам.
Потом Вырубов открыл ящик, кивнул своим парням, — и те, как большого плюшевого мишку, вытащили из коробки избитого и, видимо, потерявшего сознание человека. Елена вскрикнула.
Пацаны подтащили человека к толстой паровой трубе, змеящейся по стенке гаража, и защелкнули его о трубу наручниками. Человек забился, как мышь, свалившаяся в бутылку из-под кефира, заскреб по полу коготками, и в Елена с ужасом узнала в этом дрожащем, почти потерявшем от страха человеческий вид существе Антоновича.
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
