понадобится, сделаю это. Объясни, что у них не выйдет сопротивляться моей магии.
Они поспешили исполнить его приказы, но Шарлотта задержалась. Подошла к Льюису. Его лицо ожесточилось, а глаза запали и горели ненавистью.
— Я все вытрясу из этой циркачки. Она ответит за то, что сделала.
— Конечно. Но помни, ты должен выжить. У тебя теперь две сотни подданных, повелитель. Умрешь — и утянешь нас всех за собой.
— Ты говоришь совсем как Рейвен. Я не собираюсь умирать.
— Элдрик тоже не собирался. Но умер. И от трех сотен его Воронов осталось меньше пятидесяти.
Льюис вздрогнул.
— Я не допущу вашей гибели.
— А если единственным способом будет убийство Трусливого Принца?
— Нет, — резко возразил Льюис, — это не спасение, Шарлотта, а лишь отсрочка. На смену одному Принцу придет другой. Это их не остановит. Я найду выход. Уже нашел. Только надо дожить до приезда светлого мага.
— Какого мага?
— Неважно. Иди, исполняй приказ.
Шарлотта вздохнула и вылетела в ночь.
* * *
Льюис оказался прав: она отловила у ворот двух человек, не решающихся пройти через сожженный квартал в полной темноте, и уговорила их вернуться в тронный зал. Сольвейн привел еще троих, и пришлось их успокаивать. Кристина додумалась заварить чаю и принялась раздавать в зале, чтобы люди перестали трястись. Агата, Хлоя и Бломфилд, взяв в помощники десятерых Воронов, готовили спальни для новичков. Бломфилд, правда, ворчал и норовил улизнуть, но Агата рявкнула на него и пригрозила гневом Великого Ворона.
Шарлотта, прислушиваясь, поглядывала на небо, но бойцы еще не вернулись. Не столкнулись ли с Рыцарями? Рейвен сильный, он выживет, но Шарлотта все равно беспокоилась.
Ганс тоже был сильным. Это не помешало смерти забрать его у нее.
Она заглянула в зал. Пастор Браун справлялся с поручением и, кажется, даже не нес околесицу. Он рассказывал людям о своем проклятии и как милосердно с ним обошелся Великий Ворон. Люди слушали. Атмосфера в зале явно стала поспокойнее: никто больше не плакал, кто-то пил чай, стариков и детей усадили на принесенные стулья и подушки. Двое маленьких «потеряшек» сидели рядом с женой и дочерью Томаса и с чем-то играли. Стражники стояли все там же. Их было два десятка: больше, чем Воронов-бойцов. Шарлотта закусила губу. Проще всего было заколдовать их как можно сильнее, но чары подчинения можно было обойти. Как же их уговорить предать Нила? Никак, они — его подчиненные, стражники, для которых честь и совесть были не пустыми словами. Нужно было играть на этом. И поощрить Марка, чтобы он продолжал контролировать их. Пока что он с этим неплохо справлялся.
Шарлотта вышла во двор и услышала хлопанье крыльев. Бросилась на шум, но это был встревоженный Сольвейн.
— У нас новая проблема, — в отчаянии сообщил он, — родственники Воронов собрались на той стороне реки и время от времени пытаются прорваться в сожженный квартал. Возвращаются с криками и плачем, как Сюзанна де Брисар, но другие все равно пытаются! Одна женщина в реку бросилась и чуть не утонула: у нее двое детей здесь, она с ума сходит от страха за них. Они все ждут появления Трусливого Принца и Рыцарей. Верят, что те спасут их родных.
— Но они не появлялись?
— Пока нет. Но это — вопрос времени. Принц и Рыцари должны прийти.
— Нужно поставить кого-то на мост, — закусила губу Шарлотта.
— Его толпа растерзает! Они только Великого Ворона боятся, любому из нас придет конец!
— Тогда надо сообщить об этом Льюису. Полетели к нему.
— Он просил его не беспокоить.
— Придется ему отвлечься. Это важно.
Льюис выслушал их молча и отстраненно. Он не ругался на них и не огрызался. Перед ним лежал лист бумаги, заполненный текстом на треть.
— Рейвен еще не возвращался?
— Пока нет.
— Ясно. Продолжайте наблюдать за ситуацией.
— Льюис, твой час закончился, — напомнила Шарлотта, — пастор Браун не может забалтывать людей вечно.
— Подождут, — сухо ответил он, — мне нужно еще время. Отнеси пастору Брауну воды и попроси продолжать. Ты говорила, в зал можно попасть через балкон?
— Да. Вряд ли Великий Ворон Элдрик проталкивался через подданных, пробираясь к трону.
— Открой его.
— Хорошо.
— А что делать с людьми на берегу? — спросил Сольвейн.
— Я придумаю. Иди к Агате. Помоги ей, если нужно.
В зале все еще было спокойно. Пастор вещал с середины лестницы, не поднимаясь к черному трону. Он говорил о том, как много Великий Ворон сделал для города: как прекратил нападения Воронов, как раздавал золото людям, помогая им выбраться из сложных жизненных ситуаций. Время от времени кто-то из толпы что-то недовольно кричал или спрашивал, за что «такой добрый Великий Ворон» их проклял. Зачем похитил? Пастор Браун отвечал спокойно и убедительно: не вредил, не проклинал, не похищал. Зачем привел в ночи в убежище Воронов, расскажет сам. Но пастор Браун верит в его добрые намерения и призывает верить других.
Шарлотта поднялась к нему со стаканом воды, и пастор прервался.
— Спасибо, дочь моя, — он откашлялся, — принеси сразу еще, хорошо?
— Хорошо. Продолжайте говорить. На сколько вас хватит?
— Если это нужно нашему спасителю, то я буду говорить, пока мой язык не распухнет. Вода поможет отдалить этот миг.
Шарлотта хмыкнула.
— Пожалуй, я больше не жалею, что Льюис притащил вас сюда. Вы оказались полезны и даже начали мыслить, как настоящий Ворон. Знаете, кто может нас спасти и кому нужно за это верно служить.
Пастор Браун усмехнулся.
— Добро порождает добро. Не только я изменился. Твои мысли тоже посветлели под его влиянием. Людям всегда нужна надежда. Мы посеем ее зерна, а Льюис взрастит их в спасение всего города.
— Вы верите, что он нас расколдует? Хоть узнали об этом только сегодня?
— Конечно. И ты верь. Льюис для того и стал Великим Вороном, чтобы вывести заблудшие души к свету. И призвал меня к себе, чтобы я помог ему в этом. Бог прислал его в наш город. Он знает, что делать.
Шарлотта покачала головой. Ладно, фанатик на их стороне лучше фанатика-врага. Она не стала спорить и пошла за водой для него. По дороге подошла к Марку и стражникам.
— Как дела, зайчики? — устало зевнула она.
— Все еще плохо, — хмуро сообщил Анри, — сколько можно слушать эту проповедь? Когда объявится Великий Ворон?
— Когда сочтет нужным.
— Может, присядешь отдохнуть? — предложил ей Марк. — Я пошлю кого-нибудь за стулом или подушкой.
— Ты прелесть, но у меня еще много дел.
— А когда нас накормят? — тихо спросил Томас. — Мои жена и дочка хотят есть. Детям нельзя долго терпеть голод.
Герда откашлялась.
— Я
