реакций посттравматического стресса на втором этапе терапии. Особенно при терапии жертв сексуального насилия экспозиционные процедуры ДПТ следует применять чрезвычайно направленно. В качестве альтернативы можно интегрировать или параллельно применять любую отработанную форму терапии, особенно если она рассчитана на работу именно с жертвами сексуального насилия.
Несмотря на неформальный характер экспозиции в ДПТ, она используется на протяжении всей терапии. Многие из стратегий, которые я ранее обсуждала, могут подвергаться повторному анализу в свете их способности обеспечивать пациенту экспозицию эмоционально обусловленных стимулов и блокировать тенденции эмоционального действия. Терапевтическая экспозиция включает следующие ключевые моменты: 1) предъявляются раздражители, которые соответствуют проблемной ситуации и вызывают обусловленные эмоциональные реакции; 2) аффективные реакции не подкрепляются; 3) блокируются неадаптивные реакции совладания, включая реакции избегания и другие тенденции действия; 4) у индивида повышается ощущение контроля над ситуацией или над собой; 5) терапевтическая экспозиция длится достаточно долго (или происходит достаточно часто), чтобы оказывать воздействие.
Ориентирование и обязательства относительно терапевтической экспозиции: обзор задачи
Старая пословица «Если упал с лошади, снова садись в седло» объясняет принцип действия экспозиции для терапии страха. Большинство пациентов знакомы с этой пословицей или с другой, близкой по смыслу. При ориентировании пациента на терапевтическую экспозицию клиницист должен подчеркнуть эффективность такой тактики. Он должен убедить пациента: в конце концов тот выиграет от того, что будет идти против своих эмоций. Обычно пациенты в принципе соглашаются с упомянутой пословицей, но не вполне понимают, каким образом она связана с их конкретными проблемами. Задача терапевта — установить эту взаимосвязь. При этом могут очень пригодиться такие диалектические стратегии, как, например, рассказывание историй и образные сравнения.
Опять–таки, пациенты с ПРЛ настолько боятся эмоций, особенно отрицательных, что пытаются избегать их путём блокирования своих переживаний, т. е. избегают эмоциональных раздражителей и сдерживают переживание эмоций. Поэтому они не имеют возможности понять, что эмоции, если им не препятствовать, приходят и уходят. Задача терапевта — убедить таких пациентов, что эмоции напоминают морские волны, накатывающие на берег. Если не создавать для них препятствий, волны отступают в море. Пациенты с эмоциональной фобией пытаются задержать «волны» эмоций, возводя преграды на их пути. Однако вместо того чтобы откатывать назад, «волны» эмоций заполняют промежутки между «стен», надолго задерживаясь там. Выход из положения — разрушить преграды.
В большинстве случаев при терапевтической экспозиции существенно важно сотрудничество пациентов. Пациент может заблокировать терапевтическую экспозицию диссоциацией, деперсонализацией, отвлечением на другие мысли и образы, уходом, отвлечением от темы; образно выражаясь, пациент может закрыть глаза и уши и полностью отгородиться от внешнего мира. Поэтому большое значение имеют стратегии ориентирования и стратегии обязательств. В частности, полезно настроить пациента на то, что очень непродолжительная экспозиция будет только создавать проблемы, но не сможет их разрешить. Если пациент всё время будет быстро прекращать терапевтическую экспозицию, он может почувствовать себя ещё хуже. При этом очень важна валидация клиницистом серьёзных трудностей, связанных с терапевтической экспозицией болезненных и угрожающих стимулов, и применение стратегии «За лапоть — курочку, за курочку — гуся, за гуся — овечку…» (подробнее об этой стратегии рассказывается в главе 9).
Помощь пациенту в понимании смысла экспозиционной терапии часто служит для терапевта ключом к приверженности и сотрудничеству с ним. Обсуждение результатов экспериментов и исследований, а также личного и клинического опыта терапевта также может быть очень полезным. Доходчивое объяснение принципов действия и изменения эмоций тоже пойдёт на пользу. Как и при применении теории научения и причинно–следственного управления, терапевт должен хорошо ориентироваться в результатах научных исследований и экспериментов, чтобы должным образом направлять пациента и применять экспозиционные процедуры. К услугам терапевта имеется ряд прекрасных работ (например, Barlow, 1988; Greenberg & Safran, 1987). По проблеме эмоциональных изменений было предложено несколько альтернативных теорий. В зависимости от степени сопротивления, которое пациент оказывает экспозиционным стратегиям, можно обсуждать эти теории на этапе ориентирования пациента. Эффективность экспозиционной терапии приписывалась процессу гашения, привыкания и биологической закалки (обзор см. в: Barlow et al., 1988). Представители теории обработки информации предположили, что изменение — результат эмоциональной обработки, которая ведёт к интеграции новой, откорректированной информации, несовместимой с существующими когнитивными структурами, относящимися к угрозе (Foa & Kozak, 1986). Суть теории в том, что можно «разучиться» реагировать таким образом, который был выучен ранее; выработанные условные связи могут быть разорваны. Однако Д. Барлоу с соавторами (Barlow et al., 1988) и некоторые другие исследователи (например, Izard, 1977), говоря о современной теории эмоций и исследованиях в этой области, предположили, что эффективность этих процедур относится к следующему факту: экспозиционные процедуры препятствуют тенденциям действия, связанным с эмоциями. Например, во всех процедурах, нацеленных на проблемы, связанные со страхом, блокируется эмоционально обусловленное избегание. Таким образом, эти процедуры препятствуют тенденциям действия, связанным со страхом (бегством). По выражению Д. Барлоу, при применении экспозиционных процедур индивиды «действием вводят себя» в новое эмоциональное состояние.
За исключением блокировки преждевременного избегания при терапии страха, стандартные экспозиционные процедуры обычно не нацелены на изменение эмоционального поведения при терапевтической экспозиции эмоционально–провоцирующих ситуаций. В ДПТ такой акцент присутствует, и терапевту важно предоставить пациенту его вразумительное и убедительное обоснование. Многие пациенты полагают, что выражение эмоций, отличных от тех, которые они фактически испытывают, является чем–то чужеродным. И действительно, инвалидирующее окружение так активно поощряет утаивание и «маскировку» отрицательных эмоций, что требование терапевта работать над изменением эмоционального поведения, скорее всего, будет воспринято как очередная реакция такого рода. Обосновывая требование поведенческих изменений, терапевт может пояснить пациенту несколько важных моментов.
Важно различать маскировку эмоций и изменение их выражения. Маскировка обычно сопровождается напряжением лицевых мышц. Выражение противоположной эмоции — такой, например, как спокойствие (эмоция, обратная страху) или удовлетворение (эмоция, обратная чувству вины или стыда) — требует расслабления тех же самых мышц. Маскировка и напряжение очень сильно отличаются от расслабления; скрывающая страх ухмылка очень отличается от радостной улыбки. Обучение пациента мимике, выражающей противоположные эмоции, может быть очень действенным терапевтическим средством.
Смысл изменения выражения лица и положения тела заключается в том, что мышцы, особенно мышцы лица, посылают в мозг информацию о чувствах, которые испытывает индивид. Эти сообщения в свою очередь усиливают и поддерживают данные эмоции. Экспозиционные процедуры в ДПТ предназначены для того, чтобы заставить мышцы лица и тела изменить посылаемую в головной мозг информацию, например сообщить, что пугающая ситуация не вызывает у индивида страха. Маскировка, в отличие от расслабления, посылает сообщение следующего содержания: «Это страшно, но страх нельзя показывать». Подобным образом могут посылать сообщения в головной мозг и действия. Изменение действий
