Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 139
Эту историю я слышал. Она представляла собой лишь одну из множества версий мифа. Некоторые утверждали, будто Кина была сотворена специально для битвы с демонами, посланными Повелителями Тьмы. Согласно убеждениям других, ее произвел на свет дьявол Ранашья, принявший облик Фретиньяла и разделивший ложе с Матой, представлявшей собой одно из воплощений гуннитской богини-прародительницы. Многие же настаивали на том, что Кина вовсе не принадлежит к гуннитскому пантеону и затесалась в него со стороны. О ней предпочитали не вспоминать, хотя с ее злобным могуществом приходилось считаться.
Но в интересующем нас аспекте большинство историй сводилось к одному – использовав Кину против сил зла, боги позволили ей набраться невероятной мощи, после чего она стала угрожать им. Тогда ее создатель – или отец – обманом погрузил свое детище в беспробудный сон, в котором она обречена пребывать до тех пор, пока ее последователи не пробудят ее, положив начало Году Черепов. Год Черепов рассматривался как нечто неминуемое и неотвратимое. Хотя Кина и пребывала во сне, некоторой, пусть и малой, частью своего божественного сознания она могла касаться мира и руководить действиями своих приверженцев. Однако усилия людей праведных и добродетельных позволяли оттягивать наступление Года Черепов до бесконечности.
Поняв, что они натворили, остальные Повелители Света велели Фретиньялу сотворить из глины демона и одарить его частицей собственной души, дабы он ожил и жил вечно. Этот демон, или голем, был наречен именем Шевитья, что значит «Не ведающий Смерти». Предполагалось, что он будет вечно охранять подступы к месту упокоения Кади. Однако я никогда не слышал о том, чтобы Шевитью пригвоздили к его месту. Что поделаешь, Костяной Воин, – жестокосердие свойственно даже богам.
– Это уж точно. Особенно богам. Но вполне возможно, что все это пустые байки. Я выслушал кучу подобных историй от Готы и Доя. Все они мне не нравились, и твоя нравится ничуть не больше. – Я повернулся к Костоправу: – А ты что скажешь? Слышал ты раньше что-нибудь подобное?
– Доводилось. Один дружественно настроенный старый богослов из Таглиоса рассказывал, что, хотя точное значение слова Хатовар утрачено, изучая некоторые современные диалекты, можно заключить, что оно означало нечто вроде «Место, откуда Кади шествовала вперед». Или попросту «Врата Кади».
– И ты все равно решил туда отправиться? Неужто мы устремлялись туда, где воплощалось въявь древнее и мрачное предание? Меня в это место вовсе не тянуло. Я думал, что направляюсь в рай. Предполагалось, что все мы маршируем прямиком в рай.
Костоправ, мне не ответил.
– Расскажи мне побольше, – проговорил я в пространство.
Уже зажглось множество факелов. Почти все парни сгрудились позади меня и Старика. Яркий свет вынуждал меня видеть то, чего видеть вовсе не хотелось. Глаза пригвожденного к трону существа были открыты.
Однако оно не двигалось.
– Дерьмо! – сказал Лонгинус. – Это какой-то паршивый идол. Давайте не будем пугаться всякой хреноты.
Осторожно, дюйм за дюймом, я начал продвигаться вперед, выставив Знамя так, чтобы в случае чего им можно было воспользоваться как пикой. Не знаю уж почему, но мне казалось, будто оно способно помочь.
Костоправ пошел за мной.
Мы прошли половину расстояния, отделявшего нас от трона. Братья-механики с факелами держались прямо за нами. Все прочие не выказывали особого желания рассмотреть чучело на троне поближе. Хотя, по правде сказать, теперь мне тоже казалось, что это всего-навсего идол. Причем – как виделось с близкого расстояния – сработанный довольно грубо.
Мы преодолели еще некоторое расстояние. Теперь я вдыхал тонкие испарения, поднимавшиеся из трещины в полу. Они были очень холодными и несли с собой слабый, застарелый трупный запах.
На миг я почувствовал себя так, словно вернулся домой.
Это – своего рода бессмертие.
Я подскочил и огляделся по сторонам. Огляделась и Госпожа – похоже, и она что-то уловила.
Когда мой взгляд вернулся к скособоченному трону, я увидел зал таким, каким он мог быть тысячу лет назад. Или даже раньше. В те дни, когда безжалостные жрецы истязали военнопленных, создавая из них первые Тени. Видение продолжалось всего лишь миг, но этого хватило, чтобы понять, насколько отвратительным было это место еще до появления двенадцати Свободных Отрядов.
– Стой, – прошептал Костоправ.
Я замер, уловив настоятельность тона.
– Что такое?
– Посмотри вниз.
Я посмотрел. И остолбенел. Прямо у носка моего сапога валялись иссохшие, скрюченные останки вороны.
– Ее пожрала Тень. Значит, опасность грозит и нам.
– У нас по-прежнему есть Знамя, – возразил Костоправ, правда, без особой уверенности в голосе.
Пинком я отбросил мертвую птицу в расщелину, находившуюся всего в нескольких футах от меня. Хотя это не имело смысла. Многие парни уже успели заметить ворону и мигом сообразили, что к чему.
Но они поняли не все. Вороний труп говорил не только о способности Теней проникать в эту часть здания. Я с ужасом осознал, что Душелов хорошо знала место, куда мы направлялись. А следовательно, она… Позади нас раздался дикий, безумный смех. Смех Душелова. Госпожа резко развернулась, окружая себя чарами.
108
Земля содрогнулась. То был по-настоящему сильный толчок. Пожалуй, самый сильный со времени ужасного землетрясения, погубившего тысячи людей и обратившего в руины целые города еще до того, как мы покинули Таглиос. Я упал на пол и заскользил к бездне, но Костоправ успел удержать и меня, и Госпожу. На ногах не устоял никто. Смех Душелова резко оборвался. Выпавшие из рук факелы попадали на пол.
А сверху посыпалось что-то странное, наподобие стеклянных шариков. Казалось, будто начался град. Некоторые шарики при падении разбивались, другие отскакивали от пола. Но этот град казался мелочью, не имеющей существенного значения. Поначалу.
Трон с големом сдвинулся и накренился еще сильнее. Казалось, достаточно мышиного вздоха, чтобы опрокинуть его в светящуюся пропасть. В следующий миг меня ослепила вспышка ярчайшего белого света. Я слышал, как Душелов проклинала кого-то на разных языках тремя голосами одновременно. Воздух рассекали невесть откуда бравшиеся искры и молнии. Впечатление было такое, будто в нем образуются разрывы и щели. Я ощутил невероятную слабость и понял, что меня клонит в сон. Мне пришло в голову, что эти блестящие стекляшки вороны долгое время приносили сюда и прятали, с тем, чтобы их хозяйка могла устроить этот град, когда придет ее час. Душелов устроила нам ловушку и теперь захлопнула ее.
Стиснув покрепче древко, я бесстрашно уснул, пребывая в счастливой уверенности, что и Душелову не удастся покинуть равнину. Тени доберутся до нее. Они доберутся до всех нас, как только зайдет солнце.
Я уже не мог спать, не странствуя в мире духов. Едва сомкнув глаза, я выскользнул из своей плоти и устремился на север, чтобы поведать обо всем случившемся Одноглазому или кому-нибудь еще.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 139
