Это правда. Однажды Лорды решили, что им нужно проредить тех, у кого не было достаточно власти, чтобы помочь править так, как они считали нужным, поэтому они сделали им вазэктомию, чтобы семьи в конечном итоге вымерли.
— Но… — Элли замолкает, и глаза отца встречаются с моими. Они холоднее, чем я когда-либо видел. Улыбка, растянувшая его губы, говорит мне все, что мне нужно знать. Его взгляд переходит на мою жену, и я делаю шаг к ней, вытягивая руки за спину, чтобы заслонить Элли и закрыть ему обзор.
— Выведите мою жену из комнаты.
— Что? — издает пронзительный крик Элли. — Син?
— Сейчас же, — рявкаю я.
Повернувшись, я вкладываю руку Элли в руку брата Пик с татуировкой в виде змей на шее. Он вытаскивает ее за руку и закрывает дверь, оставляя меня с двумя другими и моим отцом. Я доверяю ему. Остальным — не очень. Но мне нужна была секунда наедине с Лиамом.
Лиам медленно поднимается на ноги и делает шаг вперед. Я не уверен, что это — недостаток сил от пребывания здесь или ему просто наплевать. Он широко разводит руки, и его улыбка становится все шире.
— Яблоко от яблони не далеко падает. Но мне не нужно говорить тебе, сынок, что молодая пизда была лучше.
Я замахиваюсь, и мой кулак врезается ему в лицо, сила разворачивает его и впечатывает в стену позади. Протянув руку, я хватаю его за черный комбинезон, такой же, как и на Лоре, и дергаю к себе, приблизив к нему свое лицо. Мой лоб соприкасается с его носом, вызывая мгновенную головную боль, но это того стоит. Кровь стекает с его лица, и с губ Лиама срывается сдавленный стон. Наклонив его, я кладу руку ему на спину, удерживая его на месте, и бью коленом в грудь. Лиам падает на пол, хрипя. Я пинаю его в плечо, опрокидывая на спину.
— Ты сказал, что Линкольн собирается ее обрюхатить, — напоминаю ему я.
Он кашляет, хватаясь за живот.
— Но это ты собирался попытаться обрюхатить мою жену.
Если бы Линк сделал вазэктомию, то моя жена никогда бы не забеременела от него. Это было просто оправдание, в которое отец хотел, чтобы я поверил, так что если Элли когда-нибудь и забеременеет, я не буду ожидать, что ребенок будет от моего отца.
— Я же говорил тебе, Истон… — снова кашляет он. — Ею легко манипулировать. Посмотри на нее и Линка.
Глубокий вдох.
— Все, что ему нужно было сделать, это пригрозить твоему существованию перед Лордами, и она упала на колени и открыла рот…
Я пинаю Лиама ботинком в грудь, заставляя его замолчать.
Переворачиваясь, он подтягивает ноги в позу эмбриона, пытаясь спрятаться от меня.
Я присаживаюсь на корточки рядом с ним, положив руки на обтянутые джинсами бедра.
— Я буду возвращаться и навещать тебя время от времени. Буду смотреть, как братья Пик делают из тебя лучшего «хорошего мальчика», который у них когда-либо был.
Я встаю и, повернувшись к выходу, вижу, как тот, с татуировкой монахини, гордо улыбается мне.
— Он весь твой, — говорю я и иду к двери.
Распахнув ее, я вижу, что моя жена и старший брат играют в гляделки. Моя жена хочет пнуть его по яйцам, а он держится на приличном расстоянии.
— Мы вернемся с Гэвином, — объявляю я и хватаю ее за руку.
— Что, черт возьми, это было, Син? — спрашивает Элли, когда я вытаскиваю ее через передние двойные двери под проливной дождь. Ни один из нас не утруждает себя тем, чтобы натянуть капюшоны.
Открыв дверь машины, я сажаю Элли внутрь и захлопываю дверцу. Как только я сажусь, она поворачивается ко мне.
— Какого хрена? — она тянется ко мне, и ее кулаки врезаются в мою руку.
Повернувшись на сиденье, я смотрю на нее и хватаю за запястья, чтобы ей помешать.
— Элли…
— Не надо, блять, этих «Элли». — Ее большие льдисто-голубые глаза изучают мое лицо.
Я знаю, что у меня идет кровь, потому что чувствую, как она стекает по моей голове. Костяшки моих пальцев в синяках, и меня трясет. Я так чертовски зол, что хочу вернуться туда и убить своего отца. Но у нас был уговор. Он принадлежит «Бойне», а не мне. Все, что я могу сделать, это продолжать напоминать себе, что братья заставят его заплатить. Снова и снова, на протяжении многих лет.
— Что было такого важного, а? — спрашивает Элли, ее плечи начинают трястись, а слезы снова наполняют глаза. — Что тебе нужно было сказать ему такого секретного, что я не должна была знать?
Моя грудь сжимается от того, что я собираюсь ей сказать. Что это всего лишь еще одна вещь, которая добавится к длинному списку дерьма в ее жизни.
— Лиам — отец.
Она приостанавливается, ее тело опускается на сиденье, и она хмурится.
— Я не понимаю.
— Мой отец спал с твоей матерью. Она беременна ребенком от моего отца.
Вот что он имел в виду, говоря, что Линк не смог сделать так, чтобы она забеременела, и Лиам имел их обоих. Кто знает, как долго он трахал ее мать. Черт, может, это еще одна причина, по которой она помогла спланировать фальшивое самоубийство Николаса.
Я ослабляю хватку на ее запястьях. Она освобождает их и откидывается на спинку сиденья, глядя прямо перед собой на грозу. Ее мокрые светло-русые волосы прилипли к прекрасному лицу.
— Ребенок будет нашим сводным братом и сестрой? — шепчет она.
— Да.
Оглянувшись, я вижу, как по ее лицу течет первая слеза. Я протягиваю руку и вытираю ее, убирая мокрые волосы за ухо.
— Я ненавижу их, — шепчет Элли, дрожа всем телом. — Я так ненавижу Лиама и Лору.
Закрыв лицо руками, она всхлипывает, и я тянусь к ней, притягивая ее к себе.
— Все будет хорошо, — заверяю я, поглаживая ее по промокшей толстовке.
Она отстраняется и смотрит на меня.
— Все, что они делают, это разрушают все. Все. Я не позволю им разрушить жизнь этого ребенка.
— Знаю, — обхватываю я ладонями ее лицо.
— Мы должны спасти ребенка, — при этих словах у нее подрагивает нижняя губа.
— Мы спасем.
— Позвони Гэвину. Узнай, сможет ли он встретиться с нами здесь. Скажи ему, что мы подождем, — Элли медленно садится на свое место и склоняет голову, глядя на свои руки.
Я достаю из кармана мобильный, понимая, что мы проведем большую часть времени здесь, в «Бойне», пока не родится мой сын или дочь. Вместе с нашим сводным братом или сестрой. Потому что они появятся примерно
