Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 141
Возможно, для него это был единственный способ отдать долг памяти. Странный долг памяти человеку, которого он на самом деле даже не знал.
Эмбер думала поехать с ними за компанию, но в последнюю минуту ее задержали дела в Нью-Йорке. Если бы и Гленн нашел повод отказаться, у Грэма вряд ли хватило бы сил приехать сюда.
Грэм разделся и пошел в душ, помещавшийся в глубине коридора. А потом прилег рядом с Гленном, положив голову ему на грудь и выкурив с ним на пару косячок, глядя на опутавшую потолок паутину, за которую цеплялись завитки дыма.
Койка была тесновата для двоих. Грэм подумал – может, ее-то его родители и делили в последнюю ночь, которую провели вместе. На ночном столике лежала корректура сборника стихов Натана. Публикация сборника намечалась на конец мая в издательстве, которое возглавлял друг Митчелла. Как-то за обедом Альма предложила Грэму проиллюстрировать его несколькими своими фотографиями и таким образом как бы провести линию, которая соединила бы его с отцом спустя двадцать лет. Грэм, тронутый и в то же время взбудораженный ее предложением, несколько недель подряд фотографировал разные уголки Нью-Йорка. На обложку предполагалось поместить снимок, который он сделал на Бруклинском мосту, тем более что отец посвятил этому месту одно из своих стихотворений; на фото под тяжелым зимним небом отсвечивал Гудзон, а вдалеке виднелся силуэт Эмбер, бредущей по заснеженному каменному мосту.
Альма прислала Грэму на телефон сообщение, в котором спрашивала, все ли у него в порядке. Он сразу же ей перезвонил, чтобы она не беспокоилась. Через неделю Альма собиралась отпраздновать свое шестидесятипятилетие. Грэм с Митчеллом подготовили праздничный сюрприз, тайно пригласив всех своих родственников и ближайших друзей в один из самых знаменитых ресторанов в Бруклине. По этому случаю Грэм думал подарить бабке замечательную книгу о Джоне Уильяме Уотерхаусе, а также полное собрание стихотворений Пабло Неруды. С течением времени его отношения с Альмой становились все более близкими. Они виделись или перезванивались чуть ли не каждую неделю и даже взяли в привычку завтракать вместе где-нибудь в городе, ходить по выставкам или в кино, благо независимых кинотеатров кругом было хоть отбавляй.
Чувствуя, как накатывает усталость, и невольно прислушиваясь к пению птиц, похожему на журчание текущего по уступам ручья, Грэм вспомнил о Тессе, которая еще летом пропала без вести. Розыски, насколько ему было известно, ничего не дали: полиция так и не вышла на ее след. Одно время подозревали Эндрю Паркера, но скоро все подозрения с него сняли.
Эмбер, как и большинство их общих друзей, была уверена, что Тессу похитили и все еще держат где-нибудь под замком. Узнав об исчезновении подруги, она пришла в такой ужас, что Грэму с Гленном с трудом удалось ее успокоить.
Сам же Грэм надеялся, впрочем не очень-то в это веря, что она по глупости уехала из Канзаса куда-нибудь далеко-далеко, как ей всегда хотелось. Иногда он представлял, как Тесса гуляет по улицам Парижа, радостная и счастливая, и он сожалел, что так и не успел отблагодарить ее за все, что она для него сделала.
Мать, разумеется, не знала, где он сейчас. Он не стал ей ничего говорить, когда они в последний раз общались по телефону. Прежде чем попрощаться, он не забыл пригласить ее на день рождения Альмы, хотя понимал: это напрасный труд, даже если она и пообещает подумать. Но в глубине души он не мог на нее за это обижаться. Ей требовалось еще какое-то время, чтобы наконец смириться с той потерей. Ему казалось, что после переезда в Чикаго она сильно изменилась. Стала более веселой, жизнерадостной – словно помолодела. Норма уже несколько месяцев работала в небольшой местной газете и жила в прекрасной квартире напротив Миллениум-Парка, которую обставила совсем не так, как их дом в Канзасе, а в более современном стиле. Синди полностью поправилась после нападения, хотя его следы еще были видны на ее лице, и все у нее как будто постепенно наладилось, хотя она стала явно более пугливой, чем раньше, словно постоянно ожидала, что за углом ее подстерегает угроза.
Когда Грэм перезванивался с матерью, они почти не говорили о Томми. Впрочем, Грэм не терял надежды, что в один прекрасный день тот объявится как ни в чем не бывало. В последний раз, когда он видел его во сне, Томми снова оказался на кукурузном поле за домом и звал его издалека, но разглядеть брата ему никак не удавалось. Тогда он пошел на его поиски и нашел в глубокой яме, совершенно круглой, которая, похоже, образовалась после падения метеорита. Томми предстал перед ним в обличье маленького мальчика, хотя говорил с ним голосом подростка, умоляя вытащить его из ямы. Но что-то затаившееся под землей держало его за ноги.
Грэм внезапно проснулся – в ушах его все еще звучали крики брата, которые вскоре были заглушены воплями двух алкашей, устроивших потасовку на улице.
Вечером Грэм с Гленном отправились на реку и устроили там импровизированное барбекю, решив пожарить мясо с сосисками; из смартфона Гленна, лежавшего в траве, через маленькую портативную колонку звучала музыка.
Грэм открыл банку холодного пива и стал пить, вглядываясь в противоположный берег, в то время как смартфон выдавал композиции из его любимого альбома «Saeglopur» исландской группы «Sigur Rós». Гленн подпевал, стоя на коленях у костра. Грэм лишь недавно осознал, что у Гленна совершенно дивный голос, и теперь подбивал друга примкнуть к какой-нибудь рок-группе. Но тот, казалось, не воспринимал это всерьез: он с головой погрузился в пьесу, в которой ему вскоре предстояло впервые сыграть, в небольшом театре в центре Сохо. Две недели назад Эмбер с Грэмом побывали на репетиции – Гленн буквально блистал на сцене.
Они принялись за еду, усевшись вдвоем по-турецки, лицом к реке, а потом пили пиво с ледяной водкой и почти не разговаривали, будто робея перед картинами дикой природы, где чувствовали себя чужаками.
Гленн, который все никак не мог согреться, прибрал за собой и направился обратно в дом.
Грэм тоже встал, но не пошел следом за ним, а, насвистывая, двинулся вдоль берега, ступая босыми ногами по холодной воде и как бы бросая вызов реке, – дескать, меня ты не возьмешь.
Когда он выбрался на высокий берег, ему показалось, что по реке плывет против течения лодка, а в ней стоит человек.
От неожиданности Грэм, будучи под хмельком, пошатнулся и упал навзничь.
Устремив взгляд в небо, усеянное крапинками звезд, он рассмеялся и на мгновение зажмурился, потому что после выпивки у него закружилась голова.
Он мог бы со спокойной душой здесь и уснуть. В этой великой тишине, в этом царстве растений. И проснуться только под утро.
Вдруг совсем рядом послышались шаги, тихие-тихие. Вслед за тем над ним вырос силуэт – нечеткий, словно в дымке, и тем не менее Грэм разглядел его улыбку, сиявшую так же ярко, как висевшие в небе звезды.
Гленн крикнул с крыльца, что скоро начнется фильм. Грэм растерянно выпрямился, однако никого рядом не обнаружил – видение как будто растворилось в воздухе. Он повернулся к Гленну и подал знак, что идет, хотя вовсе не был уверен, что сможет досмотреть кино до конца.
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 141
